Пьесы

Поль Астье (возвращается). …читать у нас эту ужасную книгу?

Мари я-А н т о и и я. Почем вы знаете, что она ужасна? Вы же ее не читали… (Улыбаясь.) Да и не слушали.

Поль Астье. Покорно благодарю. По-моему, эта литература может нравиться только женщинам… С Сквозь зубы.) История убийства!

Мари я-А и т о н и я. Ваш литературный вкус мне известен — это вкус всех людей действия… Вы предпочитаете госпожу Жанлис.[20] «Ночи в замке», например.

Поль Астье. А книгу этого господина можно было бы озаглавить «Ночи на каторге».

Мари я-А и т о н и я. Вам трудно угодить, мой милый… Позвоните, пожалуйста, и прикажите подать мне стакан воды… (Пауза.) Что же вы?

Поль Астье (застыв от ужаса). Что вы сказали?..

Мари я-А н т о н и я. Стакан холодной воды. Это меня освежит. Позвоните! Звонок у вас под рукой.

Поль Астье. Нет, я сам пойду… (Быстро уходит направо.)

Пауза.

Мари я-А и т о н и я (перегибается через стол и следит за ним через открытую дверь. Про себя, с горечью). Несчастная мать Каина!.. (Громко, Полю, с доброй улыбкой, когда он приносит ей стакан воды.) Как это мило, что вы сами принесли! (Указывает на стол.) Поставьте сюда… Вы дрожите, мой друг!.. Как вы побледнели!.. Может быть, закрыть окно?.. (Хочет встать.)

Поль Астье (тихо). Нет, благодарю вас.

М а р н я-А н т о н н я. Так, значит, книга Эрше вас не интересует? (Слышны аплодисменты.) И все же некоторые страницы, например, глава о ловушке, о том, как человеком завладевает мысль о преступлении… Так бывает и в жизни. Вы не находите? (Берет стакан. Поль отворачивается. Она подносит стакан ко рту, затем отводит руку.) Вы, как и Бретиньи, полагаете, что такие случаи бывают только среди отбросов общества, а в нашем кругу, в хорошем обществе, эти чудовищные злодеяния невозможны. Я не согласна с Бретиньи. И у нас, в высшем свете, совершались такие зверства! (Снова подносит стакан ко рту.)

Поль Астье (живо). Мария!

Мари я-А и т о н и я. Что, дорогой мой? (Смотрит на него, ждет, чтобы он заговорил, и опять подносит стакан ко рту.)

Поль Астье. Не пей! (Хочет взять у нее стакан.)

Мари я-А и т о н и я (мягко отстраняет его). Почему? Мне хочется пить!

Поль Астье. Брось!.. Я требую!.. Я прошу тебя!.. Брось!

Мари я-А и т о н и я (вскакивает, придерживая рукой стакан, стоящий на столе). Не решаешься довести дело до конца? Значит, ты слабый человек? А ведь задумал хорошо. Часто бывает, что пожилой человек умирает именно во время какого-нибудь празднества… Тебя спасала дерзость твоего преступного замысла… И вдруг ты остановился у самого края. Взволновался, задрожал, расстроился из-за такой мелочи!.. Надо было подослать Лортига… Он бы не дрогнул, нет!

Поль Астье (тихо, запинаясь). Я вас не понимаю. Я просто испугался, что это ледяная вода… Вы бы простудились… и…

Мари я-А н т о и и я. Несчастный!.. Ведь я же следила за тобой! Давно!.. Я знала, что этим кончится, странно, что этого не случилось раньше… Да, ты боролся, я видела! Страх, последние остатки порядочности, крахмальная манишка на груди, которая таким, как ты, заменяет честь… Потом ты уже не мог противиться, оттого, что ты злой, безжалостный человек, наконец, оттого, что соблазн был слишком велик и у тебя закружилась голова. Попробуй теперь отрицать, что преступление ма* нит. Я видела это по твоим глазам только что, в зеркале. Еще до того, как ты опустил пузырек в карман, я это почувствовала. Я сказала себе: сегодня!..

Поль Астье. Что за бредни! Довольно!.. Оставь стакан и идем туда.

Мари я-А н т о н и я (не дает ему в руки стакан; ста* новясь между мужем и столом). Вот как!.. А если я сейчас закричу, если я открою настежь дверь, товарищ министра!.. Если я крикну: «Идите сюда, смотрите все на этого человека!» (Голос ее звучит все громче.)

Поль А с т ь е (в страхе). Мария!..