Пьесы

Ф р и ш (растерянно). Да-да, конечно. (Занимает свое место, встает.) Брат председатель! (Ко всем.) Братья!

Ш л и т т е н б е р г (повышая голос). Господин Фриш!

Ф р и ш (перекрестившись). И все же я обязан сообщить вам прискорбную весть. Я сюда прямо из отеля… Сегодня на рассвете покончила с собой маленькая Тао…

Какое-то мгновение длится жуткая тишина. Постепенно взгляды всех сосредоточиваются на Ли. Первой встает Стрижевич, ее примеру следуют и остальные. Сидит только Ли. Когда все садятся, Ли вскакивает.

Л и. Господин председатель! Разрешите задать вопрос советскому представителю.

Ш л и т т е н б е р г (с недоумением). Если это касается…

Л и (резко). Господин Ярцев! Только что вы взывали к нашему благородству. Теперь я вынужден обратиться к вашему благородству. Объясните нам, в котором часу ночи ушла из вашего номера Тао?

Все смотрят на Ярцева. Он бледен, растерян, потрясен.

Я р ц е в (встает, ему трудно говорить). Тао ушла из моего номера около двух часов ночи.

Л и (перебивая). Можете не продолжать. (Садится, что-то записывает.)

Ф р и ш (он плохо понимает, что происходит). Да-да, вы правы. Полиция разберется. (К Мюллер.) Вот и госпожа Мюллер поможет. Надеюсь, вы запомнили содержание записки Тао?..

К о р т и (он торжествует). Предлагаю прервать заседание.

Г л е н (Фришу). Вы сказали, что Тао оставила записку?

Ф р и ш. Да, она у инспектора полиции…

М ю л л е р. Записка адресована господину Ли.

Ф р и ш. Неправда, фрау Мюллер. Она адресована нам. Там всего одна фраза. Она написана на трех языках.

Ш л и т т е н б е р г (Фришу). Вы помните ее содержание?

М ю л л е р (выходя из себя). Вы не имеете права!

Ф р и ш (вспоминая). Сейчас, одну минуточку. (Закрывает глаза.) На английском она звучит так: «Не голосуйте за прошлое. Отдайте свое сердце будущему. Я с вами». (После паузы.) И на другой стороне большими буквами: «Не верьте Ли!»

Я р ц е в (едва сдерживаясь, Ли). У вас есть еще ко мне вопросы?

Ли что-то записывает в блокнот.

Ш л и т т е н б е р г (заметно волнуясь, изменившимся голосом). Господа! Продолжаем выполнять свой долг. Предоставляю вам право высказать свое отношение к третьему пункту.

Первым поднимает руку Глен, за ним — Хольман, Вжешеньска. Боев и совсем неожиданно для всех — Фриш.

Взгляды сосредоточены на Ярцеве и Шлиттенберге, Мюллер даже приподнялась, взгляды их встретились. Боев, толкнув Ярцева, показывает на свою поднятую руку. Ярцев, как бы очнувшись, поднимает руку. И вдруг мы видим, как Шлиттенберг медленно начинает поднимать руку. Его два голоса решают судьбу третьего пункта — это кульминационная точка финала. Взрыв аплодисментов. Слышна наплывающая мелодия Гимна демократической молодежи мира.

На авансцену выходит  С о с н о в с к и й, он аплодирует, негромко напевает слова Гимна.

К нему подходит  Е в а  М ю л л е р.

М ю л л е р (нервно). Не рано ли празднуете победу?

С о с н о в с к и й (весело). А гимн-то они поют нашенский.

М ю л л е р. Посмотрим, какой гимн они запоют завтра, после пленарного заседания.

С о с н о в с к и й (в сторону Вальтера). Не подозревал, что у вашего племянника такой приятный голос.

М ю л л е р (срываясь). Вальтер! Господин фон Шлиттенберг!

С о с н о в с к и й. Он, кажется, вас не слышит. Как, собственно, и большинство представителей третьего поколения.

М ю л л е р (зло). Не забывайте, что за третьим подрастает четвертое.

С о с н о в с к и й. Постараюсь. Хотя у нас в народе обычно говорят: цыплят лучше всего считать по осени.

М ю л л е р (резко). Меня тошнит от ваших народных пословиц! Я ненавижу ваш фарисейский интернационализм! Ваше утопическое миролюбие! Прощайте! (Спешит к выходу.)