Пьесы

А л л а (взяв трубку, с досадой). Да, горком… Андрей Иванович занят. У него делегация. (Выжидательно смотрит на телефон. Не успевает отпечатать несколько слов, и снова звонок.) Горком… Занят. Позвоните завтра. (Вздыхает.) Не дадут отпечатать бумагу. Пожалуй, лучше его отключить. (Отключает.)

Входит  П е т ь к а. В одной руке — бескозырка, в другой — огромная папка, ворот темной рубахи расстегнут, видна полосатая тельняшка.

П е т ь к а (с улыбкой). Здрасьте, мисс Привратница!

А л л а. Здравствуй, Горохов… Что это ты такой сегодня?

П е т ь к а (надевая бескозырку). Смею представиться: матрос-утопленник… Пардон. Матрос-спаситель!

А л л а (смеясь). А ты чудак, Горохов. Матрос-спаситель. Про святых спасителей слышала, а вот про матросов — впервые.

П е т ь к а (снимая бескозырку). Да ради вашей улыбки я готов стать хоть папой римским. (Отступает, вглядывается, будто в картину.) Если вас чуток подрисовать, то…

А л л а (строго). Вы не зарывайтесь, Горохов…

П е т ь к а (с обидой). Эх, Алла, вы еще поплачете над моими картинами.

А л л а. От тоски, может быть. (Улыбается.) А что это ты сегодня без черного монаха?

П е т ь к а (присаживаясь). Приглянулся?

А л л а (с вызовом). Заинтриговал!

П е т ь к а (заговорщически). А хотите — завтра он будет у ваших ног?

А л л а (категорически). Нет, Горохов, не хочу!

П е т ь к а (со вздохом). Жаль. Редкий, скажу вам, экземпляр. Чудаковатый, правда, малость и алкоголик.

А л л а. Он пьет?

П е т ь к а. Какой там пьет. Читательским запоем страдает. За ночь толстенный роман заглатывает. Готовится к схватке с Колобовым. Уж я сведу их. (Кивает на дверь.) У себя?

А л л а. У себя. (Смотрит на часы.) Ты к нему по делу?

П е т ь к а (вертя головой). Нет, я к вам, графиня. От вас зависит жизнь матроса-спасителя и всех кандидатов в утопленники. (С пафосом.) Помните, у Пушкина…

А л л а (смотрит на телефонный аппарат). Чего это он молчит? Ах, да я же его выключила. (Включает.)

Звонок.

(Берет трубку, официально.) Еще не освободился… Что? Хорошо, передам. (Кладет трубку. Петьке.) Так с чего это мы ударились в поэзию?

П е т ь к а (восторженно). А с того, что я тоже помню чудное мгновенье! Сидим мы, значит, с монахом, в этом предбаннике, и вдруг входит она… (Закрывает глаза.) Дева, как выразился Циник, порочной красоты. (Вскакивает.) Вся в белом. Глаза — марсианки, фигура (рисует в воздухе воображаемую фигуру) — Афродиты, шея — Нефертити. Пришла, взглянула — и кинжал в сердце… (Быстро развязывает папку.)

А л л а (наблюдая за ним). Смешной ты, Горохов… (С грустью.) Афродита. А мужчины все-таки странный народ. Один восторгается походкой, другой помешался на глазах…

П е т ь к а (подавшись к Алле). Кто зарится на ее походку? (Ревниво.) Имя этого человека — и можете считать его утопленником!

А л л а (строго). Не шуми, Горохов.

П е т ь к а (требовательно). Адрес Нефертити — и я испаряюсь.

А л л а (с подвохом). Кажется, она родилась где-то в Африке.

П е т ь к а (умоляюще). Дайте мне ее адрес, Алла.

А л л а (с издевкой). Чей? Афродиты, Нефертити? Или этой, как ее, марсианки?

П е т ь к а (разочарованно). Эх вы, марсианка. Вот, взгляните! (Подает Алле несколько листов.) Это я по памяти. Наброски, так сказать…

А л л а (удивленно). Здорово схвачено! (Встает.) Честное слово — здорово! И все это по памяти? Удивительно. А этот кто? Циник? Похож, очень похож. Только уж что-то слишком демоническое в его лице. (Смотрит на Петьку.) Так ты и в самом деле художник?

П е т ь к а (с надеждой). Значит, ее адрес у меня в кармане?

А л л а (искренне). К сожалению, у меня его нет. Попробуй через адресное бюро.

П е т ь к а (вырвав у Аллы рисунки, забыв на стуле бескозырку, направляется к двери). Прощайте, черствая душа.

А л л а. Вы, кажется, забыли голову.

П е т ь к а (хватается за голову). Я и без вас найду ее. (Берет бескозырку.) Найду!

А л л а (с улыбкой). Голову?

П е т ь к а (с вызовом). Марсианку! (Уходит.)