Пьесы

Комната в разбомбленном доме. Две двери. Одна маленькая дверь направо, закрытая лопатой, ведет в разрушенную часть дома. Другая, большая дверь слева выходит в сени и на улицу. Железная печка с трубой, уходящей прямо в стену. Стена без штукатурки с оголенной дранкой, с креплением, как в шахте. Треснувший, готовый рухнуть потолок и угол комнаты, сжатый деревянными брусьями. На стене, над широкой двуспальной кроватью, французский ковер с танцующими поселянами, освещенными заходящим солнцем. На ковре пропеллер, расщепленный и пробитый в нескольких местах пулями. Диван. Пузатый комод. Гитара на стене. Ширма с павлинами. Железный рукомойник. Мягкое кресло у печки. Стол, накрытый шалью, медвежья шкура на полу. Шелковые занавеси на окне. Стекла разбиты, рама перекосилась. Потрескивают дрова в печке. Ветер раздувает занавеси на окне. На подоконнике в полушубке стоит  С а ш е н ь к а. Ей восемнадцать лет. Она красива, высока, немного юношески нелепа. В руках у нее топор, во рту гвозди. Она забивает досками окно. Забивает плохо, неумело. Ей подает доски  В а л я  С е р г е е в, двадцатишестилетний мужчина в сапогах, очень высокого роста, с большими руками и застенчивой улыбкой.

С е р г е е в. Сейчас ты загремишь вниз.

С а ш е н ь к а (боясь разжать губы и уронить или проглотить гвозди, мычит и машет головой. Затем изо всех сил ударяет себе по пальцам обратной стороной топора, тихо вскрикивает, роняет изо рта гвозди, топор падает ей на ногу, она громко вскрикивает и, причитая и прыгая на одной ноге, напускается на Валю). Ты что же, злодей, смотришь! Равнодушный!.. Убийство, караул!.. (Плачет.) Не смей смеяться.

С е р г е е в. Смеются от неожиданной радости. А тут никакой неожиданности и никакой радости. Знал, что этим кончится.

С а ш е н ь к а. Пророк!

С е р г е е в. Да. Я пророк. (Залезает на подоконник, становится рядом с Сашенькой, берет топор, доски и гвозди.) Давай-ка! (Прибивает.)

С а ш е н ь к а. Сейчас потолок рухнет.

Сергеев прибивает.

Или отвалится стена.

Сергеев прибивает.

И мы будем жить под открытым небом.

Сергеев напевает.

Я не понимаю таких людей. Мы живем в единственной, чудом уцелевшей во всем доме комнате, кругом неизвестно что… А он поет и ломает квартиру. От таких ударов, а вернее всего, от такого пения сейчас все рухнет.

Сергеев поет и прибивает доски.

С твоей бы силой на фронт, танки из грязи вытаскивать…

Сергеев мотает головой.

Что, не пойдешь на фронт? Ты герой тыла?

С е р г е е в (прибивая последнюю доску и вынимая изо рта последний гвоздь). Да, я герой тыла. (Заключительный удар, от которого трясется комната.) Эх!

В комнате стало сразу темно.

Теперь до конца войны здесь не будет дневного света. Двадцатое ноября тысяча девятьсот сорок один. Мурманск. До востребования. (Зажигает карманный фонарик, соскакивает на пол.) Где у вас тут световая точка?

С а ш е н ь к а. На столе.

Сергеев включает настольную лампу.

Теперь здесь будет всегда вечер.

С е р г е е в. А сверх досок мы прибьем фанеру. (Берет в углу лист фанеры.)

С а ш е н ь к а. Теперь утром мы не увидим больше неба, облаков, флага на межрейсовой гостинице.