Пьесы

С у с л о в (ухмыляется и отвечает значительно). М-да! Интересная музыка. (Продолжает перебирать струны.)

С и к о. Ты хорошо играешь.

С у с л о в (соглашается). Очень! (Смотрит на Сико.) Спи, Сико. Тебе-то покой больше всего нужен.

Сико снова ложится и поворачивается лицом к стене. Суслов встает и, продолжая играть, подходит к углу. Не выпуская балалайки и не переставая играть, смотрит на портрет. Улыбается.

Вот житуха была небось у тебя, Карл Иванович? (Кладет на место балалайку. Осматривается. Тишина. Тогда он снова лезет за патронный ящик и возится там.) Еще разобьется…

Вдруг поезд тормозит. Предметы слегка закачались.

(Вскакивает, подбегает к амбразуре, смотрит в темноту.) Что такое?

Л е н к а (выглядывая в окошко). Подойди сюда!

Подходит  б у д о ч н и ц а.

Ну, а теперь громче говори.

Б у д о ч н и ц а. Понимаешь, товарищ, это дело було ще, когда свит бул. Так я гусив гоняла на вирхний пруд, потому там вода чище…

Л е н к а. Длинный рассказ, гражданка!

Будочница хочет что-то сказать.

Подожди, я тебя все равно не пойму. Вот с тобой наш комиссар поговорит. Дневальный, зови комиссара.

С у с л о в (отрывается от амбразуры). Щас!

В дверях стоит  к о м и с с а р  бронепоезда  Л о с е н к о.

А я за вами, товарищ комиссар.

К о м и с с а р. Что такое?

С у с л о в. Поговорите с будочницей. Красный огонь дала: поезд остановили.

К о м и с с а р (быстро подходит к амбразуре, высовывается и кричит). В чем дело, мамаша?

Л е н к а. Иди, иди, вон комиссар наш.

Б у д о ч н и ц а. Здравия желаем. Так я уже казала, що як я — тады еще свит бул — гусив гоняла на верхний пруд, потому там вода чище; воны, подлюги, люблять чистую воду…

К о м и с с а р (с досадой). Знаю я про гусей. Только не думаю, чтобы они поезда останавливали.

Б у д о ч н и ц а. Не, не то. Как влизла я на бугорок — а с его усе видать, с бугорка — бачу: в лощине конные едут, вроде ховаются, да к лесу, к лесу усе больше. Вот и думаю: чего б это хорошим людям от народу ховаться? И коляски у их були… с орудиями…

К о м и с с а р. А может, так надо. Ишь какая… какой стратег нашелся.

Во время беседы в вагон слева вошли  к о м а н д и р  и  п о л и т р у к.

Спасибо все-таки. Давай, Ленка, ходу.

Б у д о ч н и ц а. Счастливого пути!

К о м и с с а р. Благодарствую!

Поезд трогается. Комиссар оборачивается и видит вновь пришедших.

Слыхали? Что скажешь, Григорий Михайлович? Ведь ты у нас — голова.

К о м а н д и р. Нет абсолютно никаких данных, чтобы сделать какие-нибудь выводы. Вас, очевидно, интересует: чем можно объяснить присутствие в этом районе сводной кавалерийской части — ведь, кроме конного отряда, я слышал, были пулеметы и тачанки. Не думаю, чтобы это была артиллерия. Под колясками с орудиями будочница подразумевала, конечно, пулеметные тачанки. Трудно что-нибудь сказать. Скорее всего это наши новые формирования.

Пауза.

Но, с другой стороны, нам известно, что где-то на южном участке был прорван фронт. Прорыв, правда, быстро ликвидировали, однако крупное вражеское соединение, сплошь кавалерийское — это данные оперода армии, — пробились в наш тыл. Им командует Мамонтов. Я помню его по боям под Харьковом.

Пауза.

Думаю все-таки, что это наши части, направляющиеся для уничтожения белого отряда в нашем тылу. Вот и все.

К о м и с с а р. Так-с. По-моему, тоже так.

Пауза.

Только все же напрасно я не дал распоряжения будочнице связаться по телефону с Узловой — все спокойнее было бы.

П о л и т р у к. У вас есть мысль, что это белые?

К о м и с с а р. Нет, у меня, Яша, никаких мыслей. Я сказал: «было бы спокойнее». Предосторожность — она никогда не вредит! (Идет к дверям, политрук за ним.) Скажи Ленке, чтоб больше десяти верст в час не делала, пока солнце не покажется.

П о л и т р у к. Слушаюсь!

Комиссар уходит направо, а политрук проходит на паровоз.

Пауза.

К о м а н д и р (Суслову). Дневалишь?

С у с л о в (рапортуя). Так точно, товарищ командир. За время моего дежурства…

К о м а н д и р (перебивая его). Ладно… Знаю — все в порядке. А все-таки, Степа, ленту в пулемет заправь. Черт его знает, может быть, банда какая-нибудь.