Пьесы

Он. «Аня, милая, я хуже, чем скот! Вчера к десяти часам был в чистом выигрыше: тысяча триста франков! Сегодня — ни копейки! Все! Все проиграл! И все оттого, что подлец лакей не разбудил, как я приказал, чтобы ехать в одиннадцать в Женеву. Я проспал! Нечего было делать, надо было отправляться в пять часов, я пошел в два часа на рулетку — и все! Все проиграл! Осталось четырнадцать франков — ровно чтобы доехать… Душа ты моя, радость ты моя. Брани меня, скота, но люби меня. А я тебя люблю безумно. Теперь чувствую, как ты мне дорога!.. До свидания, до скорого!..»

Она. «… Наконец поезд пришел. Федя показался у двери вагона со страшно расстроенным лицом. Я поняла, что это значит — полная неудача. Он был чрезвычайно бледен, как-то измучен и расстроен. Мы вышли, я начала его утешать!»

Он. «Вот беда-то какая… вот беда… Видишь, у меня даже пальто нет, там оставил, хорошо, что еще тепло, а то я мог бы простудиться… Ведь у меня было тысяча триста франков!! В руках!! Я велел разбудить себя, чтобы ехать в утреннем поезде, но подлец лакей не думал меня будить — и я проспал. Потом пошел — и все проиграл… Потом заложил пальто».

Она. «Я даже не слушала, что он говорит: вот, думала, давалось счастье в руки — не мог привезти домой выигранного… Хотя я про себя уверена, что лакей разбудил его вовремя… Тут явилась мысль: дескать, я непременно выиграю, не только что одну какую-нибудь тысячу, а уж наверное — десять, чтобы облагодетельствовать всех своих подлецов родственников. Ну, разумеется, дикие мысли пошли: вдруг разбогатеть! Вот и пошел — и все проиграл!..

… Потом Федя лежал на постели, думая заснуть, и ужасно как мучился мыслью, что все проиграно — опять вещи закладывать, эта подлая необходимость!.. Ночью, в десять минут третьего, с Федей сделался припадок. Припадок был из сильных. Через десять минут Федя пришел в себя и говорил со мной, но очень долго не мог припомнить, где он был, откуда приехал. Это его очень мучило. Утром я пошла на кухню заваривать кофе, и старухи хозяйки начали ужасно жалеть Федю. Я рассказала это Феде, а он тотчас придумал историю…»

Он. Хо-хо-хо. «Когда мы съедем, они начнут рассказывать: «Ах, у нас жили русские, такая молодая, интересная особа, всегда такая веселая… и старый идиот. Он был такой злой, что ночью падал с постели, и делал это назло! Ах, он был такой злой, и эта бедная молодая особа!» Хо-хо-хо! (Вдруг безумно.) Аня! Аня! Я слышу! Они подходят к дому, я чувствую. (Бросается к двери, закрывает задвижку.)

Она. Кто — «они», Федя?

Он. Скоро они войдут! Убежим! Еще есть время!..

Она. Ну не надо безумствовать… Мы так хорошо читали…

Он. Старуха, я отобрал у тебя все драгоценности. У тебя ничего нет! Ты беспомощна, как все красавицы… Ты сгинешь здесь без меня — уже через месяц!

Она (сухо). Через месяц… Я давно вернусь домой, мой дорогой «ку-ку»!

Он. Тебе некуда возвращаться — у тебя нет дома!

Она. Что вы мелете, негодяй!

Он. И никакие дети не ждут тебя.

Она. Замолчите!

Он. Ты думаешь… я не знаю, какой гримерше ты звонишь по телефону? А ну-ка набирай! Ну, что ж ты?

Она. Оставьте меня!

Он. Как? Ты больше не хочешь беседовать с твоей преданной гримершей? Ты не хочешь, как всегда, поговорить с ней по телефону… который, правда, не соединяет с городом… Потому что он — местный! Хо-хо-хо! Что ты молчишь, старуха? Они сдали тебя в этот дом! Обещали забрать — и не забрали! Великую актрису! Хо-хо-хо!

Она молчит.

У тебя нет никого! Один я!.. В последний раз: выходи за меня, старуха! Ты ведь была моей женой когда-то! Целых четырнадцать лет! Я буду тобой любоваться! Я буду о тебе заботиться, как ты когда-то — обо мне… Почему ты молчишь, великая, старая и никому не нужная актриса?

Она (бешено). Милый мой, вы зарвались!.. Вы вообразили себя Достоевским, и я охотно вам подыгрывала!.. Я даже согласилась вообразить себя Актрисой… Ха-ха-ха!

Он. То есть как?.. Ты что?

Она. Но должны быть пределы безумию!.. (Яростно, кап монолог из драмы.) Хоть вы и сумасшедший — но как вы осмелились подумать… что она… Великая Актриса может быть — не нужна? Как вы дерзнули произнести своим жалким языком, что ее — от которой сходили с ума толпы — можно сдать в этот жалкий дом?.. Я была рядом с нею, когда в двадцатом году, после спектакля, толпа выпрягла лошадь — и везла ее на себе домой!!! И все ее нумерованные мужья, уйдя от нее, обожали ее!!! Всю жизнь!!! И ей достаточно было бы слово сказать — и они примчались бы! Принеслись бы к ней!

Он. Откуда — принеслись?

Она (засмеялась). С того света, мой друг! Оттуда тоже прибегают, если любят! Но ты не можешь этого понять, мой жалкий товарищ.

Он. Что ты несешь, Старая Актриса?