Пьесы

Она. Вы догадались. Немного лихорадило, но была абсолютная ясность мысли… Самое страшное было то, что Икс покорно пошла в лес за троицей. Она знала, зачем ее повели. Но пошла — и не от бесстрашия, а от покорности, от рабства… Так же как наябедничала из-за покорности перед той! Итак, четверка вошла в лес и стояла на солнышке… как-то страшно соединенная. Все чувствовали, что они одно… такое, наверное, бывает у религиозных фанатиков! Экстаз! Из этого состояния уже было не выйти… и позже человек понял: покорность жертвы — это и есть одна из причин насилия. Но это потом, а тогда были самые простые мысли: воротничок надо выстирать… нельзя в школу с таким грязным, потом вымыть посуду, книгу в руки… включить маг и на диван. Только надо быстрее сделать, если пришли. Человек понял, что сойдет с ума. То, что происходило вокруг, воспринималось кусками, и человек ударил ее первым, чтобы не заорать… (Молчание.) Каково?

Он. Вы правы… это действительно ужасно.

Она. Вы могли представить, что я способна на такое?

Он (подумав). Я отвечу потом.

Она. Это нехорошо, я рассказала сейчас… Тогда другой вопрос. Зачем я вам все это рассказала? Как вы думаете? Опять вы почему-то смотрите на меня, как на котенка… Послушайте, вы сегодня что-то ни черта не понимаете!

Он. А вы сегодня что-то…

Она (перебивает). А я вообще злая!.. Я иногда со злости могу натворить такое!.. Разве не видно? (Яростно.) Ну, я жду… Теперь ваша очередь!

Он. Значит, четыре года назад. Уже четыре года! Да, четыре года назад… (Усмехнулся.) С… «человеком» было то, что в старину называли горячкой. Ночью он сидел у стены с западавшим языком, обливаясь потом, и когда сознание возвращалось, он думал: совсем недавно я мог спать без боли, мог лежать на траве, мог гулять под солнцем… И все это было мне дано! А вместо этого я завидовал, скучал и суетился, суетился, суетился. И вот тогда, в своем полубреду, человек поклялся: если выздоровею — уж никогда не забуду — важности жизни! Особенно он настаивал на вечной благодарности молоденькой врачихе, которая возилась с ним. Она казалась ему такой прекрасной! В страшные ночные часы… Это было обожание. Он представлял, как выйдет из больницы и будет посылать ей цветы в день рождения… Нет, на все праздники! Она давно забудет, кто он! Но он, сохранивший навсегда память о важности жизни, — он будет помнить… А потом «человек» (засмеялся) вышел… Он сидел на скамейке в парке и смотрел, как движутся тени по траве… и плакал… И через неделю он жил… как прежде.

Она (торжественно). Я рада вашей истории… Мне кажется, если бы вы не почувствовали, зачем я вам рассказала свою, — вы не решились бы поверить мне это, да?

Он подошел к ней.

(Охрипла.) Ощущение… что все было… Самое нелепое, я помню… чем кончилось.

Он. Вы…

Она (еле слышно). Что?

Он. Звоните.

Она не двигается.

Звоните, ладно?

И тут Она выбегает из квартиры, хлопнув дверью. На лестничной клетке Она остановилась у телефона-автомата, набирает номер.

Звонок.

Да?

Она. Я хочу задать вопрос: сколько я у вас была? Хорошо, я сама отвечу. Я была у вас двадцать три минуты по часам… Значит, двадцать три минуты по часам и целых три рабочих смены. (Засмеялась.) Это окончание к моему ужасному рассказу.

Он. Не понял.

Она. Это хорошо. И все-таки вы много сегодня поняли. Учтите: была только одна… одна возможность, чтобы все продолжалось… Человек стоял в дверях, умирая от страха. Все висело на волоске. Но вы сказали одну… единственно возможную фразу: «Звоните» — и все стало на свои места. (Швыряет трубку на рычаг, потом вновь набирает.) Потому что все другие фразы… означали бы, что вы — не вы… и снова назад — в пространство! Я благодарна вам за это. (Убегает.)

Наступил вечер. В «квартире». Он лежит на кровати. Джазисты (их теперь трое) играют в кухне. В свою комнату входит Мать.

Мать (решительно снимает трубку и торопливо набирает, будто боясь раздумать). Алло! Ты не звонил мне, а то меня не было дома? (Выслушивает ответ.) Так как насчет понедельника?.. Но мне надо знать заранее. (Выслушивает.) Понятно. (Сухо.) А может, лучше встретимся в другой понедельник? (Выслушивает.) Хорошо, я позвоню в воскресенье. Целую. Чао…

В комнату входит Подруга с огурцами в тарелке. Мать и Подруга ложатся на тахту и накладывают огурцы на лица.

(Раздраженно). Вообще свинство. Ко мне никто не приходит… чтобы она могла готовиться к экзаменам… А ее каждый день с утра корова языком слизнула.

Подруга. Сдаст. А не сдаст — ей восемнадцать лет. Ей все равно хорошо.

Он (бормочет). А как воровски дотронулся до ее лица… Тогда почему же?.. (Замолчал.)

Мать. Подожди, я огурцы уложу как следует.

В ванную входит Его жена с телефоном в руках. Перед зеркалом накладывает маску из клубники и одновременно набирает номер.