Пьесы и пьески

Она закладывает руки за спину и довольно прогуливается от автомобиля и обратно:

– Да, да, да… Это были самые счастливые месяцы в моей жизни. Я изучала тебя по миллиметру. Я могла часами быть с тобой. Вдвоем… Мы сливались в одно целое и летели, летели в утро, в день, в ночь…

Постепенно с ее лица сходит восторг, на смену ему приходит мученическое выражение:

– Ну, заведешься ты или нет. Раньше лишь только я касалась тебя, ты тут же заводился. И трепетал, и урчал, и рычал. А теперь хоть ругай тебя, хоть бей… Ну, давай же, если не как в молодости, то так как в зрелом возрасте: не быстро, но зато с осознанным удовольствием…(ласково смотрит на него) Ну, давай, ласковый мой, заводись… (Нежно гладит автомобиль) Ну же, я чувствую, чувствую, как твой аккумулятор набирается сил. Давай. Ты сможешь, сможешь. (Садится за руль, гладит его, одновременно поворачивая ключ зажигания) Сейчас проскочит искра… Так, так, так… Браво, браво… Завелся… Ах, ты проказник… Ах, шалун… И откуда только силы берутся… (нажимает ногой на газ) Ну, поехали, мой милый… Ну, пошел…

Конец

ВОЗДУШНЫЕ ШАРИКИ

Вера,

Генрих,

Гоша,

Коля,

бабушка Веры,

мама Веры,

отец Веры.

Большая комната, слева дверь, в глубине сцены окно. В кресле спит всхрапывающая временами бабушка. У нее в руке ниточки от связки разноцветных воздушных шариков. Рядом с креслом клюка. На стене возле двери висит огромный паяльник. В дверь входит Вера в сером невзрачном платье до пят, приближается к шарикам:

– Вот они, мои милые, красивые. (Вытягивает ниточки из рук бабушки. Ходит с шариками по сцене, любуется ими. Останавливается возле края сцены, откашливается, обращается к публике) «Купите прекрасные воздушные шарики: голубые, как глаза любимого, зеленые, как дальние острова, красные, как лучшие в мире розы… Купите своей жене или невесте, мужу или жениху, купите своим детям или внукам, купите своим дедушкам и бабушкам… Купите…» (Обращается к бабушке) Ну, как бабушка? Получается? (Подходит к бабушке. Та продолжает спать. Вера кивает) Ты не слышишь меня… А если бы слышала, то сказала бы: «Получается, внученька, получается». (вздыхает и гладит бабушку по голове) Спи, моя милая бабушка. А я должна идти. Я посмотрела – уже светает. Хотя… (прислушивается) еще же не было первого гудка. Правда, не было. Значит у завода еще пусто. Там никого нет. Слишком рано. А мне не терпится. И ждать невмоготу… Тогда, тогда я еще раз повторю. (Подходит к краю сцены, предлагает зрителям) «Купите прекрасные воздушные шарики: голубые, как глаза любимого, зеленые, как дальние острова, красные, как лучшие в мире розы… Купите своей жене или невесте, мужу или жениху, купите своим детям или внукам, купите своим дедушкам и бабушкам… Купите…»

Открывается дверь. Зевая, входит Гоша. У нее такой же, как на стене, паяльник:

– Ты-то чего не спишь?

Вера:

– Да вот… шарики…

Гоша бросает паяльник, укладывается на полу:

– Шарики у нее за ролики… Я бы на твоем месте спала… И спала бы, и спала бы… Толкнешь меня, как загудит…

Вера:

– Толкну… А ты, ты что?… Твоя опять буянит?

Гоша с закрытыми глазами, зевая:

– Ага, явилась за полночь… с новым хахалем. Бубнили-бубнили, возились-возились, потом полаялись… И тогда она давай меня воспитывать, стерва. И хахалю своему кричит: «Ремнем ее надо, ремнем…»

Вера:

– Ремнем?

Гоша:

– Ага. Тот ко мне сунулся было. Так я ему по башке табуреткой. Успокоился вроде. Но только заснула, они опять поцапались. Там такой визг, все ходуном ходит… У тебя досплю. Толкнешь…

Вера:

– Толкну. (походит к Гоше, гладит по голове) Бедная…

Гоша:

– Только не бубни.

Бабушка всхрапывает. Гоша не открывая глаз:

– И ты заглохни, старая.

Вера:

– Она и так глухая.

Бабушка опять всхрапывает. Гоша не открывая глаз: