Пьесы. Статьи

О к у л и ч. Это верно. Самые опасные задания я давал собственному сыну. Но я не вижу в этом никакого героизма. Так обязан поступать каждый начальник и руководитель. Это завещали нам римляне… и наши предки.

Л е м а н с к а я. Не по душе мне эти римские доблести: слишком много в них жестокости.

О к у л и ч. Очень жаль, Целина, что они тебе не нравятся.

С а б и н а. Мне тоже они не нравятся. На самом деле эти доблести часто не так прекрасны, как думают. Они бывают сродни бесчеловечности.

О к у л и ч. Возможно, что ты права, моя милая. Я сам сейчас признал, что был небезупречным отцом.

М а т и л ь д а. Ты говоришь это неискренне, отец.

С а б и н а. Не вмешивайся, Матильда!

О к у л и ч. А ты не одергивай ее, Сабина. Пусть учится быть смелой, даже дерзкой. Браво, дочка!

М а т и л ь д а. Извини, папа! Я говорю всегда то, что думаю. Не сердись!

Л е м а н с к и й. Вижу, дорогие мои, что вы все немного устали. Целинка, не будем надоедать хозяевам. Пойдем.

С а б и н а. Посидите еще!

Л е м а н с к а я. Нет, милочка, нам пора. Побойтесь бога, десять часов! А я сегодня встала в шесть!

О к у л и ч. Мне надо сказать тебе два слова, Людвик.

Л е м а н с к а я. Ну, Сабинка, до свидания. Поцелуй за нас Юлека, когда он придет.

С а б и н а. Пройдемся с тобой до автобусной остановки, хорошо?

Обе выходят. М а т и л ь д а  уходит в кабинет.

О к у л и ч (берет Леманского под руку, вполголоса). Прежде всего скажи мне, мой милый, как обстоит дело с бумагой?

Л е м а н с к и й. Что? Ах с бумагой… Ясное дело, все труднее и труднее. Контролируют очень строго, недавно в Нижней Силезии опять посадили двоих.

О к у л и ч. Но ты же обещал! Мы очень на тебя надеялись.

Л е м а н с к и й. Ну ладно, раз обещал, надо сделать… Через неделю получите две тонны.

О к у л и ч. Уговор был насчет трех.

Л е м а н с к и й. Ах, Виктор, что такое уговор? Даже государственные мужи частенько говорят одно, а делают другое — чего же требовать от нас, простых смертных?

О к у л и ч. Ну хорошо, давай хотя бы две. Деньги заплатим сразу при сдаче.

Л е м а н с к и й. Да что там деньги?! Надеюсь, ты понимаешь, что я не по-коммерчески подхожу к этому делу. Можете заплатить даже через месяц. Не люблю распространяться о своих убеждениях — ведь тебе они известны. Но осторожность никогда не мешает. (Тихо.) Советовал бы и тебе…

О к у л и ч. Только не надо впадать в крайности… (С ударением.) Чрезмерная осторожность тоже иногда опасна!

Л е м а н с к и й. Не понимаю. На что ты намекаешь, Виктор?

О к у л и ч. На тебя, мой милый. Ты наш, не спорю, так или иначе помогаешь нам. Однако… (Задумывается и после долгой паузы продолжает.) Видишь ли, развязка близится…

Л е м а н с к и й (пренебрежительно). А, этот референдум… Ты, конечно, не сомневаешься, что мы с Целиной будем голосовать как надо…

О к у л и ч. Не в этом дело. Нужно мобилизовать все силы и все средства.

Л е м а н с к и й (с беспокойством). Да-да, конечно.

О к у л и ч. Словом, нам до зарезу нужна хорошо оборудованная типография. Мы начинаем ее собирать, и ты должен нам помочь!

Л е м а н с к и й. Я? Ты шутишь, Виктор!

О к у л и ч. Меньше всего я сегодня расположен шутить.

Л е м а н с к и й. Увы, не только сегодня. Полтора года ты с семьей гостишь у меня в доме, и ни разу я не слышал от тебя веселой шутки!

О к у л и ч. Сейчас я тоже говорю с тобой совершенно серьезно. За гостеприимство я от души благодарен — мы, вероятно, причинили вам немало хлопот. Но это вопрос личный. И независимо от этого я считаю, что ты мог бы гораздо больше помогать (с ударением) нашему общему делу.

Л е м а н с к и й. Легко говорить — мог бы! Спроси у Целины, она тебе скажет, гожусь ли я для этого дела… Я всей душой с вами, но не забывай, что и к голосу рассудка надо прислушиваться. Кроме того, у меня больная печень, бывают приступы… Спроси у Целины! Тебе хорошо — ты здоров как бык! Эх, мне бы такое здоровье!..

О к у л и ч. Нет уж, пожалуйста, не вмешивай в это дело Целину! Я обращаюсь только к тебе как мужчина к мужчине. Короче говоря, пришло время доказать, что у тебя действительно такие убеждения, какие должен иметь поляк!

Л е м а н с к и й. Дорогой мой, стоит ли ради такой безделицы, как проверка моих убеждений, организовывать типографию, да еще хорошо оборудованную? Ну скажи сам — стоит ли?

О к у л и ч (отходит, выпрямившись, с холодно-официальным видом). Ты прав. Я ошибся. Не стоит.

Л е м а н с к и й (вслед ему, тревожно). Но ты помни, что мой бумажник всегда к вашим услугам… по мере возможности…

О к у л и ч (с отрывистым, резким смехом). Знаешь, Людвик, смотрю я на тебя сейчас и думаю: а может, они и правы?

Л е м а н с к и й. Кто это — они?