Пьесы. Статьи

Наибольший и заслуженный успех выпал драме «Немцы» (1949), обошедшей многие сцены мира. Вслед за варшавской премьерой «Немцы» осенью 1949 года были поставлены известным театром «Берлинский ансамбль», а затем в Москве, Праге, Вене, Париже, Брюсселе, Риме, Лондоне, Хельсинки, Токио и во многих других городах. Польская и немецкая критика сразу же высоко оценила политическую актуальность драмы. Интересный комментарий к ней дал сам автор в статьях «Путь к «Немцам» и «Еще о «Немцах», помещенных в настоящей книге. Свой замысел Кручковский определил как попытку «добраться до ошибок и вины «честного немца», ибо на эти ошибки и виновность гитлеризм опирался значительно сильнее и шире, чем на дивизии СС и сеть гестапо». Кручковский стремился отойти от привычного в литературе первых послевоенных лет изображения преступного, «лающего немца» и показать жизнь в Германии в годы войны обыкновенного, «нормального» человека, а не «гитлеровской дрессированной бестии».

По форме «Немцы», как и «Возмездие», напоминают семейную драму. В ее основе — процесс распада семьи профессора Зонненбруха. Не случайно в ГДР пьесу играли под названием «Зонненбрухи», а снятый там же по пьесе кинофильм назывался «История одной семьи». Но эта семейная драма вписана в широкий контекст политической жизни Германии в годы второй мировой войны. Позиции членов семьи Зонненбруха и близких им людей дают почти исчерпывающую типологию поведения немцев в годы нацизма, а три картины первого акта — своеобразный драматургический репортаж из Польши, Норвегии, Франции 1943 года — придают драме масштабность и панорамичность.

Главный герой — профессор Зонненбрух. С этим образом связана в первую очередь центральная проблема драмы — проблема моральной и политической пассивности немецкого общества, прокладывавшей путь фашизму. Крупный ученый-биолог Зонненбрух не хочет иметь ничего общего с гитлеровской системой, пытается повернуться спиной к происходящим событиям, к преступлениям фашизма против человечества. Свою миссию порядочного немца профессор видит в том, чтобы «сохранить для человечества высшие духовные ценности, пронести их в целости через годы смуты и борьбы, через потоки грязи и крови, варварства и безумства».

Моральный протест Зонненбруха против нацизма не претворяется, однако, в действие. Он может отказаться от бутылки любимого коньяка, потому что она привезена из оккупированной Франции. Но не более того. Это приватный протест «порядочного» немца, которому кажется, что достаточно в глубине души не соглашаться с господствующими взглядами, чтобы считать себя независимым и достойным уважения человеком. Зонненбрух считает себя свободным духовно. Но это иллюзия. Свобода реализуется в действии, а на действие он не способен. Его «свобода» — самооправдание приспособленчества. Мнимая свобода приводит к рабскому исполнению чужой воли, вчерашний обыватель в соответствующих условиях может стать преступником. Занятия «чистой» наукой позволяют, по мнению Зонненбруха, отгородиться от «зла и безумства окружающего». На деле позиция профессора — не только бегство от действительности, но и объективная поддержка ненавистного ему режима. Позиция непричастности оборачивается соучастием в преступлении: результаты научных исследований профессора используются гитлеровцами в своих преступных целях.

Боязнь решительного выбора, отсутствие четкой общественной позиции приводят к тому, что либерал Зонненбрух помимо своей воли становится полезным и необходимым винтиком фашистской машины.

Образ «гуманиста», «интеллектуала-европейца» Зонненбруха оттеняет фигура другого «честного» немца, Гоппе, в прошлом курьера из института профессора Зонненбруха. Гоппе служит в жандармских частях на Востоке, в оккупированных областях. «Надеюсь, что ваши руки совершенно чисты — вот как мои», — говорит Зонненбрух своему бывшему подчиненному, ныне жандарму и убийце, приехавшему в отпуск на юбилей профессора. Самооправдания Гоппе примитивнее, чем у интеллектуала Зонненбруха. По мнению профессора, его руки и совесть чисты, поскольку он не разделяет целей фашизма. Гоппе ссылается на приказы, которым он вынужден подчиняться. Зонненбруха оправдывает в его глазах профессия ученого, Гоппе — профессия жандарма. Но, несмотря на разные профессии, и Зонненбруха и Гоппе объединяет одна и та же иллюзия личной непричастности к злу, свободы от личной ответственности за происходящее в мире.

Проблема «зонненбрухизма» выходит далеко за рамки конкретной ситуации пьесы — в «Немцах» автор показал крушение идеалистического понимания «свободы», оторванного от жизни, от общественных закономерностей борьбы.

Зонненбруху в драме противопоставлен коммунист Иоахим Петерс, бывший ученик и ассистент профессора, бежавший из гитлеровского концлагеря. Иоахим, по словам драматурга, «не только человек борьбы, он и гуманист, более истинный, чем Зонненбрух, потому что борющийся». Истинный гуманизм предполагает участие в борьбе за осуществление гуманистических идеалов.