Пэт из Серебряной рощи

– Джуди, а вдруг ты сейчас выйдешь замуж? – встревоженно спросила Пэт. «Что будет, если Джуди найдет себе мужа и уедет?»

– В мои-то годы! Да я седая как лунь.

– А сколько тебе лет, Джуди Плам?

– Не очень-то вежливо спрашивать такое, но ты еще мала, тебе простительно. Я постарше своих зубов. Не тревожься, милая, замуж я не пойду. И замужем плохо, и без мужа плохо, но лучше уж знакомое зло.

– Я тоже замуж не пойду, Джуди, – решила Пэт. – Иначе придется уехать из Серебряной рощи, а я этого не вынесу. Мы с Сидом всегда будем жить здесь, и ты с нами. Правда ведь? Научишь нас варить сыр.

– Сыр, говоришь? Весь сыр теперь стал фабричный. На всем острове настоящий остался только в Серебряной роще. Да и то нынче последнее лето, когда я его поставлю.

– Нет, Джуди! Ты всегда будешь сама делать сыр! Пожалуйста!

– Ну, может, самую малость, только для себя, – сдалась Джуди. – Фабричный сыр не чета домашнему, вот и папаша твой так же говорит. А сейчас в сыре никто не понимает. Все поменялось с тех пор, как я приехала на остров.

– Ненавижу перемены, – вздохнула Пэт.

Конечно, Джуди всегда будет ставить сыр. Это было целое таинство! С вечера она добавляла в молоко сычуг, а наутро из него получались белые молочные хлопья. Их набивали в формы и клали под пресс у церковного амбара. Сверху сыр придавливали круглым серым камнем. Потом большие золотистые круги сохли и зрели на чердаке – и с ними один маленький, который делали в особой форме специально для Пэт.

Пэт знала, что все в Северной долине считают Гардинеров ужасно старомодными, потому что они ставят сыр дома, но чужое мнение ее не интересовало. Плетеные коврики тоже старомодны, а туристы налетали на них, как коршуны. Они бы скупили всё, что делала Джуди Плам, но она ничего не продавала. Коврики – для Серебряной рощи. И точка.

* * *

Джуди проворно плела коврик, чтобы закончить очередную розу, «пока не свечерело» – так она называла сумерки, и Пэт нравилось это старинное слово. Она сидела на маленькой табуретке прямо за открытой дверью на площадке у лестницы. Локти она поставила на худенькие коленки и оперлась твердым подбородком в ладони. Ее личико никогда не теряло веселого выражения, даже если девочка грустила, болела или злилась. Зимой ее лицо бледнело, как слоновая кость, а под лучами летнего солнца нежно розовело. Ее прямые рыжеватые волосы не знали ножниц. Никто в Серебряной роще, за исключением тети Хейзел, стрижку не носил, потому что против этого энергично возражала Джуди. Мама так и не решилась подстричь ни Винни, ни Пэт. Притом что сама Джуди всегда коротко обстригала жесткие волосы. Говорила, что ей некогда возиться со шпильками.

Мистер Том сидел возле Пэт и смотрел на хозяйку нахальными зелеными глазами. Пару сотен лет назад за один взгляд этого кота Джуди отправили бы на костер. Сколько Джуди ни кормила его, огромный черный котище всегда оставался тощим и смотрел так, словно его снедала тайная печаль. Долгое время Джуди не давала ему имени, поскольку он приблудился невесть откуда. Мало ли кого можно этим оскорбить? Его называли котом Джуди, пока однажды Сид не назвал его Мистер Том. И с тех пор это прозвище закрепилось за ним на веки вечные, и даже Джуди с этим смирилась. Пэт обожала кошек, но Мистер Том вызывал в ней мистический ужас. Он явился из ниоткуда, а не родился, как все остальные котята, и выбрал Джуди хозяйкой. Он спал у нее в ногах, ходил рядом с ней, высоко задрав хвост, но никто не слышал, чтобы он мурлыкал. Даже Джуди, которая не чаяла в нем души, признавала, что кот «с разбором». «Может, он и не больно ласковый, но такой уж у него нрав».

Глава II. Знакомство с Серебряной рощей

Пока Джуди не произнесла таинственные слова о капусте, ореховые глаза Пэт смотрели в маленькое круглое окошечко над лестничной площадкой. Оно казалось ей корабельным иллюминатором, поэтому, поднимаясь к Джуди, она всегда останавливалась в него заглянуть. В окошко дул ласковый ветерок – такого больше нигде не было – и открывался чудесный вид. На холме виднелись белые березы, из-за которых усадьбу называли Серебряной рощей. По ночам там хохотали совы. За холмом виднелись поля. Некоторые были огорожены колючей проволокой, которую Пэт ненавидела, некоторые – живыми изгородями из серебристо-серого кустарника, а за ними росли астры и золотарник.