Петербург 2018. Дети закрытого города

На самом же деле не было тут никаких крестов. Огороженный шумными кленами участок оказался совершенно пустым, не считая разросшегося по углам чертополоха. Он тянулся вдоль всего школьного участка, и от переулка с лавочками и клумбами отделялся только невысоким заграждением и калиткой. Вдалеке торчали вбитые в землю колышки-отметины – видно, остались после эстафеты.

– Марка никогда не сажай рядом с Артом, запомнила? – говорила Жаннетта, беря курс на калитку. – И еще не забывай за участком ухаживать. У нас там гравилат растет. Сними с уроков да хоть Алису и пусть срежет сухие листья. Или Валеру, он безотказный. Ты запомнила?

– Да, – сквозь зубы прошипела Вета, туже затягивая пояс плаща. Она не понимала, зачем ее хотела видеть Жаннетта. Не за тем же, чтобы надавать кучу бессмысленных советов? За этим не приходят, не меряют шагами аллею перед школой, опасаясь, что заметит Роза.

– У меня полно дидактических материалов, поищи их в шкафах. Вопросы для контрольных. Скажи им, что срез для администрации. Клетка и от нее две стрелочки. Пусть напишут – животная и растительная. Органеллы… Запомнила?

– Да, – почти выкрикнула Вета. Она стеснялась только Антона, который безмолвной тенью следовал за ними. Без него она давно бы высказала этой заслуженной учительнице все, что думает о животных клетках и об ее классе. – Что вы им сказали?

– Кому? – обернулась на нее Жаннетта. Ни удивления, ни беспомощности, таким тоном на допросах отвечают матерые преступники в фильмах.

«Кто убийца, я? Да вы что, я люблю солнечные деньки и котят».

Но в глазах – чужая кровь.

– Кому же еще, детям! Вы сказали, что поговорите с ними, и после этого все стало еще хуже. – Голос Веты хрипел. Она хотела прокашляться, но кашель застрял в горле.

Жаннетта прошла до ближайшей скамейки. Площадка вокруг – цветные лесенки и качели – пустовала. Дети были слишком заняты заговорами против своих будущих учителей.

Они сели, а Антон остался стоять за плечом Веты, он оглядывался, как будто его очень интересовал пейзаж вокруг и алая машина у подъезда.

– Я им не говорила ничего плохого, – сказала Жаннетта очень серьезно. – Наоборот, я пыталась донести, что вы – лучший вариант.

На грубую лесть это мало походило. Так не льстят – с поджатыми губами и суженными от злости глазами.

– И почему же я? – не выдержала Вета. От Жаннетты пахло терпко – старыми арабскими духами, такие же стояли в тумбочке у мамы. Липкий от времени флакончик, ими она никогда не пользовалась.

Вета все еще ожидала глупого бормотания и неуместных комплиментов, вроде «молодая и перспективная», но ответ последовал – жесткий и уверенный.

– Потому что вы из другого города.

Зашуршали листья на деревьях, и солнечный, не по-осеннему душный день подернулся холодом.

– Почему вы захотели вдруг поговорить со мной? Вы меня не пустили даже на порог.

Жаннетта скривила накрашенные губы так, что помада пошла трещинками.

– Тебе все сразу надо узнать? Не выйдет. Не пустила – значит, были причины.

Холод цапнул ее за плечи под тонкой блузкой, за щиколотки, как всегда. Вета бездумно скрестила руки на груди – чтобы просто согреться.

– И что? Что случилось в школе, вы объясните мне наконец-то?

– Я надеюсь, ты понимаешь, – заговорила Жаннетта медленно, очень медленно, так что Антон обернулся на нее и посмотрел, изучающее сощурив глаза. – И все прекрасно понимают, что ничего особенного в школе не случилось. Просто бунт против нового учителя. Обычное дело. Да так с каждым бывает. Они успокоятся со временем. У меня были очень плохие отношения с Лилией, вот и ушла. Только сплетни распускать не надо, договорились?

Ветерок потянул запах сырого паркета и казенных отштукатуренных стен. В галерее на первом этаже – доска почета, «наша гордость», потом – «наши учителя». Над подписью «биология» все еще висела фотография Жаннетты. Не успели снять или поленились, стоило ли дергать Лилию по такой мелочи. А на других этажах – пустые белые стены, почти как больничные. Вета едва не содрогнулась от этого яркого воспоминания. Она не смогла представить, как вернется в школу в понедельник.

– Я это уже слышала. А теперь вы послушайте меня. – Руки ощутимо дрожали, и Вета боялась, что ее собеседница заметит, поэтому прятала пальцы, сжимала в кулаки. – Видимо, я нужна школе и вам. Иначе меня бы не пригласили сюда ехать, иначе вы не ждали бы меня на аллее. Тогда я ставлю вопрос таким образом: говорите мне, что тут происходит, или я увольняюсь. Вы же не сами ушли. Вас уволили, насильно, с треском и скандалом, да?

Жаннетта смотрела на нее пронзительно.

– Мы ведь не чужие теперь люди, – улыбнулась она и снова взяла Вету за локоть. – Правда? Скажи мне, правда?

– Правда, – скривилась та. В том, что теперь они – ближе некуда, Вета даже не сомневалась. Осталось срастись подушечками пальцев.