Петербург таинственный. История. Легенды. Предания

Из Крыма в Таганрог Александр I прибыл совсем больным. Сохранились дневниковые записи врача императора: «…5 ноября. Приезд в Таганрог. Дурная ночь. Отказ от лекарств. Он приводит меня в отчаяние. Страшусь, чтобы такое упорство не имело бы рано или поздно дурных последствий…».

У смертного одра Александра I

С каждым днем тревога врача нарастала. Венценосному пациенту становилось все хуже и хуже.

«… 10 ноября. Начиная с 8-го числа, что-то такое занимает его более, чем его выздоровление, и смущает его душу…

18 ноября. Ни малейшей надежды спасти моего обожаемого повелителя. Япредупредил императрицу и кн. Волконского и Дибича, которые находились: первый у него, а последний внизу у камердинеров.

19 ноября. Ее величество императрица, которая провела много часов вместе со мною одна у кровати императора все эти дни, оставалась до тех пор, пока наступила кончина в 11 часов без 10 минут сегодняшнего утра…»

В час смерти Александра Павловича в Таганроге на несколько минут установилось необычное затишье. Замерло Азовское море, не шелестела еще не опавшая с деревьев листва, не было ни единого дуновения ветра.

И в этой непривычной для осеннего Таганрога тишине многие увидели двух странных людей, закутанных в плащи. Они вышли из дома, где находился император, беспрепятственно прошли посты царской охраны. Служивые не остановили их, не окликнули. Так и ушли таинственные люди к берегу моря. И никто потом так и не смог выяснить: кто были эти двое, закутанные в плащи?..

Федор Кузьмич

Спустя несколько недель тело императора было доставлено в Северную столицу. Еще не успели захоронить Александра Павловича, а в городе уже появились слухи и об отравлении государя, и о чудесном спасении, и о скором его приходе в Санкт-Петербург под видом бедного старца…

Вслед за слухами нередко рождаются и песни. И уже в начале 1826 года русский народ сложил песню на смерть царя Александра Павловича, которую пели и в армии, и в городах, и в селах до самого конца XIX века:

«Выезжает Александр наш свою армию смотреть,
Обещался Александр наш к Рождеству домой прибыть.
Все празднички на проходе — Александра дома нет.
„Пойду выйду на ту башню, которая выше всех,
Погляжу я в ту сторонку, в коей Александр наш был“».
По питерской по дорожке пыль столбом стоит,
Пыль столбом стоит, молодой курьер бежит.
«Я пойду спрошу: „Ты куда, курьер, бежишь?
Ты скажи-ка нам, курьер, про Александру-царя“.
„Вы скидайте алы шали, надевайте черной траур,
Всю правдушку вам скажу про Александру-царя:
Наш Александр-император в Таганроге жизнь скончал…“»

Примерно через десять лет после смерти Александра I дошли до столицы слухи о появлении в Пермской губернии таинственного старика.

Звали того человека Федором Кузьмичом и был он якобы очень похож на умершего императора.

Не только внешний вид, но и знание придворной жизни свидетельствовали в пользу версии, что Александр I и Федор Кузьмич — одно и то же лицо. Так это или нет — специалисты и любители исторических тайн и сегодня спорят.

Сохранилось петербургское предание, что со времени кончины Александра Павловича и до самой Крымской войны каждый год в ночь с Старец Федор Кузьмич 11 на 12 марта возле Михайловского замка появлялся неизвестный старец. Ходил он вокруг замка, и никто из случайных свидетелей не осмеливался его ни остановить, ни окликнуть.

Поговаривали жители Петербурга, что пока не покинет их город этот загадочный странник — в Северной столице будет покой и порядок…

«Большими смертями отмеченный»

В начале 1826 года журнал «Славянин» с восторгом сообщал читателям: «Свершилось, Николай на троне! Монарх, котораго Великая Екатерина, несомненно, по таинственному гласу Провидения, в радости сердца своего указала Российскому народу, ибо, по свидетельству очевидцев, столь была обрадована рождением Великого князя Николая Павловича, что сама на руках вынесла его на балкон и показала народу, разделявшему ея радость…»

Но не все, собравшиеся летом 1796 года поглазеть на царственного младенца, разделяли радость императрицы Екатерины II по поводу рождения еще одного ее внука. Чуть в стороне от ликующей толпы стояли три старухи-вещуньи.

— Гляньте-ка, чепцом все и предрешено, — сказала одна из них.

— Верно, тому так и быть, — поддержала вторая. — Чепец на голове малого князюшки красный да синий. Быть и помыслам его красными да синими. Кровь и холод от него пойдет по Руси и многим иным землям.

Третья старуха вдруг затряслась: то ли от страха, то ли от злобного смеха: