Петербург таинственный. История. Легенды. Предания

Крайне заинтересовавшись этим случаем, покровители решили не беспокоить более бедную собаку, а, дойдя до кладбища, задержать ее и послать в лечебницу Общества.

Но тут случилось подобное тому, что было с первой собакой: немного не дойдя до кладбища, вторая собака незаметно ни для кого куда-то исчезла…»

Участники траурной процессии, заметив необычное поведение животных, стали перешептываться:

— Ишь ты, даже петербургские собаки понимают, кого нынче хороним…

— И впрямь поверишь, что они пришли прощаться с человеком, описавшим печальную судьбу собачки Муму…

Может, современникам всего лишь показалось? Но в тот день прощания в Санкт-Петербурге хозяева собак с особым пониманием и нежностью относились к своим питомцам. А собаки были необычно присмиревшими, грустными и растерянными…

В тот день прощания в петербургских литературных кружках и салонах читали строки из тургеневского «Стихотворения в прозе».

«…это не животное и не человек меняются взглядами…

Это две пары одинаковых глаз устремлены друг на друга.

И в каждой из этих пар, в животном и в человеке — одна и та же жизнь жмется пугливо к другой…»

Можно спорить о достоверности слов кладбищенских сторожей, будто сам Всемпсампес кружил вокруг могилы Ивана Сергеевича Тургенева и печально завывал, оглашая весь собачий мир вестью о смерти замечательного писателя.

Но неоспоримо то, что в тот скорбный день в Северной столице многих щенков назвали Муму.

Петербургу — с любовью

…Самоходная баржа замедлила ход, потом умолк ее двигатель, загремела якорная цепь, и она замерла метрах в пятнадцати от нашего экспедиционного катера.

— Ну, вот, закрыли всю панораму, — проворчал завхоз нашей экспедиции Володя Корж и тут же весело и игриво крикнул: — Эй, на барже! С чем в Питер пожаловали?

Рыжеволосая девчонка в длинной, почти до колен, тельняшке прокричала с баржи в ответ:

— Подарки городу!.. — она показала рукой на закрепленные на палубе деревянные контейнеры.

На одном из них белой краской была размашистая надпись: «Петербургу с любовью!»

— А что в нем? — не унимался Володя.

Девчонка засмеялась.

— Пока это наша тайна!..

Володя обернулся ко мне.

— Слыхал, командир? Еще одна тайна Петербурга… А здорово, что на свете есть тайны, и мы всё гоняемся, гоняемся за ними по белу свету…

Я молча кивнул в ответ и при этом подумал: «Каким тоскливым и печальным был бы мир без тайн. Каким бы скучным стал без них человек… Такие разные… Большие и малые… Тайны — вечные наши спутники — от рождения до смерти и дальше, дальше, дальше…

Они будоражат сознание, возбуждают и заставляют действовать, мечтать, стремиться и побеждать. И только вконец уставший от жизни человек может сказать: „Меня уже не волнуют тайны…“».

Большинство петербургских легенд и исторических загадок, а тем более ответов на них, остались за страницами моих записок. Все их невозможно собрать даже в десятках книг.

Я не сумел отыскать «Инкеримаанскую заповедь», не нашел печального серебряного рыцаря, не выяснил, был ли в Петербурге на самом деле Эдгар По и отыскал ли он «Сивиллины книги».

Я не знаю, когда проскачет по улицам Северной столицы белокурая всадница — предвестница снятия с города всех проклятий.

Я даже не узнал, что находилось на барже в контейнере с надписью «Петербургу — с любовью!»…

Что ж, не смог открыть все эти тайны вчера, может, — удастся в будущем. Не смог сделать я — сумеет кто-то другой…

С баржи вдруг донесся гудок. Было в нем что-то залихватское, озорное, как во взгляде рыжей девчонки в длинной тельняшке.

Что же все-таки она привезла в подарок Петербургу? А вдруг именно ей суждено будет проскакать на коне по городу и стать предвестницей снятия с него всех проклятий?..

Баржа давно уже затерялась на Невских просторах, а из памяти не выходила надпись «Петербургу с любовью!..»

Какими еще словами можно лучше завершить книгу о городе, который любишь?

И я в конце своих записок о тайнах Северной столице пишу:

«Петербургу — с любовью!..»

Старинные петербургские анекдоты

Петр I, заседая однажды в Сенате и слушая дела о различных воровствах, за несколько дней до того случившихся, в гневе своем поклялся пресечь оные и тотчас приказал тогдашнему генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому:

— Сейчас напиши от моего имени указ во все государство такого содержания: что если кто и на столько украдет, что можно купить веревку, тот без дальнейшего следствия повешен будет.

Генерал-прокурор, выслушав строгое повеление, взялся было уже за перо, но, несколько поудержавшись, отвечал монарху:

— Подумайте, Ваше Величество, какие следствия будет иметь такой указ?

— Пиши, — прервал государь, — что я тебе приказал.

Ягужинский все еще не писал и наконец с улыбкою сказал монарху:

— Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных? Все мы воруем, с тем только различием, что один более и приметнее, нежели другой.

Государь, погруженный в свои мысли, услышав такой забавный ответ, рассмеялся и замолчал.