Петербург таинственный. История. Легенды. Предания

С этого началась история многих петербуржских кладов. А где клады, реальные или придуманные, — там обязательно новые легенды, слухи, предания.

Говорят, особенно ликовал в Петербурге «шестирукий владыка сокрытых сокровищ» в 1917 году, когда тысячи горожан практически в каждом частном доме, даже не очень богатом, замуровывали в стены, закапывали в подвалах, прятали на чердаках свои драгоценности.

Видно, знал «шестирукий», что большинство хозяев этих сокровищ уже никогда их не увидят.

Не сговорились

В 1779 году в Петербург прибыл знаменитый во всей Европе граф Калиостро.

Известный знаток истории Петербурга Н. И. Божерянов в книге «Невский проспект» писал: «В ноябре же по вечерам, четыре раза в неделю, давал представления итальянец Пинчи или вернее Калиостро…

Могущественный князь Потемкин, вследствие распространения молвы о Калиостро, оказал ему особое внимание, а Калиостро, с своей стороны, успел до некоторой степени отуманить князя своими рассказами и возбудить в нем любопытство к тайнам алхимии и магии…»

Далее автор приводил пример, как жестоко одурачивал «заезжий чародей» не только Потемкина, но и многих других представителей высшего света Санкт-Петербурга.

Джузеппе Бальзамо, граф Алессандро Калиостро

«У князя Г. опасно заболел 10-месячный единственный сын, и Калиостро был приглашен как врач.

Осмотрев ребенка, он объявил князю и княгине, что берется вылечить умирающего младенца, но с тем условием, чтобы дитя было отвезено к нему на квартиру, где ребенок и оставался более месяца и был возвращен родителям совершенно здоровым.

Вскоре после отдачи родителям их сына, вдруг у его матери явилось подозрение, что ребенок подменен. Началось следствие, и Калиостро, не отпираясь, заявил, что так как отданный ему на излечение ребенок умер, то он решился на обман для того только, чтобы хотя на некоторое время замедлить отчаяние матери. На вопрос же, что он сделал с трупом дитяти, Калиостро отвечал, что, желая сделать опыт возрождения (палингенезиса) он сжег его. Это обстоятельство будто бы и было причиною высылки Калиостро из Петербурга…»

Приведенный случай из жизни великого авантюриста — лишь одна из множества версий, почему он так поспешно покинул Россию. Были и другие.

В Петербурге Калиостро трудился не покладая рук: омолаживал драгоценные камни, вызывал души умерших, лечил людей, консультировал, как выращивать цветы, фрукты, лекарственные травы и коренья, делал прогнозы, «уходил» в прошлое и будущее, читал лекции и демонстрировал свои опыты в великосветских салонах.

И все же некоторые современники замечали его озабоченность в последние дни пребывания в Северной столице. Граф словно скрывал от посторонних еще какую-то сторону своей деятельности или грозящую ему опасность.

У Калиостро, помимо Григория Потемкина, был в Петербурге еще один могущественный покровитель — гофмейстер Екатерины II Иван Перфильевич Елагин.

Остров, где была построена великолепная дача гофмейстера, впоследствии также получил название Елагин. Вот на эту дачу Иван Перфильевич и пригласил пожить какое-то время итальянского друга.

Потом гофмейстер рассказал одному из приятелей, что Калиостро собирался найти в Петербурге какие-то клады. Итальянец даже называл их примерную стоимость. Но цена была настолько астрономической, что Елагин сразу не поверил в их существование.

Однако граф Калиостро был настроен весьма серьезно. По ночам он взывал к какому-то «шестирукому духу» и пытался уговорить того указать, где находятся клады Северной столицы.

Елагин не знал, чем закончились обращения Калиостро к «владыке сокрытых сокровищ». Но однажды итальянец вдруг заявил Ивану Перфильевичу:

— Мне надо срочно уезжать из вашей страны. Гнев «шестирукого» пострашнее гнева князя Потемкина…

А спустя день или два, если верить этому рассказу, Калиостро спешно покинул Петербург.

Видно, не поладили, не сговорились знаменитый авантюрист и таинственный «владыка сокрытых сокровищ».

Цари в Северной столице Восхваление и проклятие

Приятный брег! Любезная страна!

Где свой Нева поток стремит к пучине:

О! прежде дебрь, се коль населена!

Мы град в тебе престольный видим ныне.

Преславный град, что Петр наш основал

И на красе построил столь полезно,

Уж древним всем он ныне равен стал,

И обитать в нем всякому любезно…

Василий Тредиаковский

«Петербургу быть пусту»

Если в самом деле существует или существовала «Инкеримаанская заповедь», а отрывки из нее, изредка попадающие в руки охотников за тайнами, — не подделки и мистификации, то, наверное, с этой «заповеди» и начинается неизмеримый поток восхвалений и проклятий Петербургу и главным его правителям — русским императорам. Конечно же, первым в этой череде был царь Петр Алексеевич.