Петербург. Тени прошлого

Перед каждым матчем весь стадион хором пел «Гимн “Зенита”», переделанный из «Вечерней песни» 1957 года[1150].

Город над вольной Невой
Где болеют за «Зенит» родной. <…>
Сектор тридцать три,
В непогоду, в зной
Мы душою и сердцем с тобой.

Официальные баннеры на трибунах гласили: «Это столичный град», «Это лучший клуб», а болельщики скандировали «Питер» и «Зенит». Город был не столько помешан на футболе, сколько предан «Зениту» сердцем и душой. Как выразился один спортивный корреспондент, «все, кому нравится футбол, болеет за “Зенит”»[1151]. Особой популярностью пользовался нападающий Андрей Аршавин, который недолго играл за «Арсенал», а в 2012 году вернулся в свой родной клуб[1152]. Предпринятая в 2009–2010 годах попытка создать в городе вторую команду, «Динамо», была скорее похожа на официальные потуги придумать оппозицию «Единой России», искусственную и неэффективную[1153].

В 2000-е футбол как вид досуга, играющий на чувстве местного патриотизма, уже успешно соперничал с культурой. (Другие виды спорта – такие как баскетбол и волейбол – перешли в категорию «для специалистов», и соответствующим клубам, какими бы известными они в прошлом ни были, пришлось бороться за выживание. Хотя аудитория у популярной музыки, если объединить все жанры, была больше, чем у спорта, ни одна отдельная группа или направление не обладали репрезентативной силой спортивных болельщиков[1154].) Успехи «Зенита» (или, наоборот, хулиганские выходки болельщиков «Зенита», порочащие традиции «культурной столицы») сопровождались куда большим выбросом эмоциональной энергии, нежели постановки в городских театрах. В 2008 году произошел неприятный инцидент, когда фанаты «Зенита» развернули плакат с надписью: «Сдох Яшин, сдохнет и Динамо» (имеется в виду Л. Яшин, 1929–1990, самый известный вратарь Советского Союза и клуба «Динамо») – результатом стали мириады высказываний в прессе и онлайн-комментариев[1155]. Новости же классического искусства теперь стали вотчиной телеканала «Культура», эфиры которого явно были ориентированы на публику пожилого возраста. «Спящая красавица», поставленная Начо Дуато в Михайловском театре, вызвала больше споров в Москве и Великобритании, чем в Петербурге[1156]. Забвение настигло даже самые выдающиеся фигуры 1960-х и 1970-х. Столетие со дня рождения Л. Якобсона в 2011 году было отмечено единственным исполнением его «Хореографических миниатюр» в театре Консерватории – крупнейшие петербургские театры юбилей просто проигнорировали[1157]. Из балетов Л. Якобсона в репертуаре остались только самые кассовые: «Шурале» и «Спартак»[1158].

Мало кто из работников искусства сожалел о советском прошлом, когда представителей творческих профессий навязчиво контролировали. Но кое-кто пусть и неохотно, но признавал, что прежде почтения к культуре было больше. «Особая публика ходила тогда на симфонические концерты» – вспоминал один из ведущих музыкантов. Он не скучал по организованным группам из НИИ и с заводов, которых «загоняли туда», а они потом «сидели и зевали» на выступлениях, – ему не хватало опытных слушателей, тех, кто прежде находил время и силы, чтобы посещать филармонию каждый день[1159]. Бывшие участники советского арт-андеграунда были особенно склонны ностальгически вздыхать о духе общности и романтическом бунтарстве прежних времен. «В ленинградской рок-среде действительно было братство», – вспоминает радиоведущий А. Кан [Кан 2011]. Уйдя в прошлое, те баснословные дни оставили после себя явление, которое можно назвать постностальгией – тоска по событиям былых времен у тех, кто, в силу юного возраста, не мог в них непосредственно участвовать[1160]. К 2000-м годам видеохостинги типа YouTube и его русского аналога RuTube сделали видео с выступлениями и клипы В. Цоя, Б. Гребенщикова и С. Курехина доступными для нового поколения.

То, что Гребенщиков – единственный из трех рок-идолов 1980-х, физически доживший до нового века, безусловно, лишь подчеркивает ощущение, что ушла уникальная музыкальная эпоха[1161]. Могилы Курехина и Цоя превратили в импровизированные места поклонения – фанаты музыкантов приносят сюда свои подношения. Котельная «Камчатка» (по народному названию), где когда-то работал Цой, превратилась в полноценный народный музей. Целая эпоха, точнее, один ее конкретный аспект обрел воображаемый некрополь – собрание полустертых следов прошлого[1162].

6.13. Надписи фанатов на внешней стене «Камчатки», июнь 2012. Обратите внимание на подношение в виде пивной бутылки