Петербург. Тени прошлого

В каждом районе были свои достопримечательности, вроде неряшливо покрашенного серебряной краской спутника у входа в неприметное здание на территории обширного кампуса Военно-медицинской академии[547]. Люди готовы находить интересное даже в самых неблагоприятных условиях. «И вот уже почти два десятка лет, как переехали на северо-запад, в Приморский район, и уже стали “знакомыми” питерские новостройки. А мы всё пытаемся найти и в них что-то если не прекрасное, то хотя бы не страшное», – признавалась одна блогерша в 2007 году. Она же писала, что вместе со своей семьей делает все возможное, чтобы узнать больше о местной истории, регулярно устраивая экспедиции по району в поисках потенциальных достопримечательностей[548]. Кому-то по душе сами обветшавшие утопии окраин: «А вот так если осмотреться, посмотреть вокруг, оно там, безусловно, есть, и в нем есть определенная романтика», – делился один из обитателей Ржевки[549]. «Ну я тогда читала… увлекалась группой “Кино”, читала книжки про них, они же там все время гуляли где-то. А они жили где? Они жили на Ветеранов, на Космонавтов, они там бродили, бродили пешком. Я думала: ну чем я хуже? И стала тоже бродить пешком»[550].

3.15. Кирпичный дом брежневской эпохи на проспекте Непокоренных, на севере города, близ Пискаревского кладбища, 2011. Этот район считался «приличным» (см. магазин сети «Буквоед» в здании)

Изучение своего района – способ сделать его представимым и пригодным для жизни. Но люди обживали свое пространство и при помощи слов: «Я в своем районе, как в своей деревне»[551], – отметила женщина, родившаяся в Украине, но совершенно освоившаяся в городе, где живет со студенческих лет, пришедшихся на 1970-е. Еще поэтичнее выразился петербургский школьник, который в 1998 году написал: «У каждого человека есть Родина. Это то место, где человек родился и куда его все тянет, так как ему все знакомое, близкое, родное. Таким родным уголком для меня является Петроградская сторона»[552].

В советские годы люди чаще давали имена отдельным районам или их участкам, чем отдельным домам: это как бы указывало на близкое знакомство с городом. Правда, были и известные исключения, вроде «Дворянского гнезда» – роскошного квартала для партработников, построенного в 1965 году у домика Петра на Петроградской стороне[553]. «Одомашниванием» разнообразных новостроек постсоветской эпохи тоже никто особенно не занимался, отчасти потому, что застройщики сами присваивали им причудливые имена (взять тот же «Твин Пикс», упоминаемый у Стогова)[554]. У петербуржцев хорошо развито чувство абсурдного, когда речь заходит о городской среде, – непопулярные новые номера домов, белые на черном, внедренные в начале 2000-х, тут же прозвали «гробиками с лампочками», а временный понтонный мост – дублер моста Лейтенанта Шмидта (ныне – Благовещенского) на время ремонта в 2007 году – незамедлительно получил название «Сын лейтенанта Шмидта». Однако в отношении достопримечательностей подобная практика остается редкой[555].

Тем не менее прозвищ для мест – «Район пяти (иногда – трех) дураков» (район проспектов Большевиков, Ударников, Наставников, Передовиков и Энтузиастов), «Зимний сад» (выход с арками из метро «Невский проспект» напротив магазина «Дом книги»), «Грибанал» (канал Грибоедова), «Обводка» (Обводный канал) и др. – было предостаточно[556]. Они были не только способом пометить «свою» территорию, но и попыткой пошутить над местами, где живут «другие»: так, микрорайон благоустроенного кооперативного жилья на Выборгской стороне злорадно прозвали «район еврейской бедноты». Такие названия-прозвища могли также служить средством «одомашнивания» частей города, мало известных тем, кто редко выбирался за пределы своего района, но хотел отгородиться от практики «официального» именования, применяемой чужаками.

3.16. Набережная Обводного канала, 2009

Как бы петербуржцы ни относились к «центру», они всегда заявляют, что до какой-то степени с ним знакомы. Однако, как и большинство жителей больших городов, они чувствуют, что остальные районы знают плохо – кроме того, в котором живут сами, если, конечно, они живут на окраине. Для тридцатилетнего петербуржца или петербурженки вполне типично признаться в том, что они впервые попали в Купчино всего пару дней назад или что не представляют, как выглядит Гражданка. Даже один из местных путеводителей представляет окраинные районы как неисследованную территорию, населенную дикими племенами: «Нам требовался абориген-проводник» [Губин и др. 1999:176][557]. Это, конечно, проявление снобизма, но люди порой признаются и в незнании других районов, с куда более «светлой» репутацией, как, например, женщина, утверждавшая, что Петроградка для нее «темный лес»[558].