Петербург в 1903-1910 годах

Напомним также, что в 1914 г. Минцлов выпустил книжку «Странное… О влиянии имени на судьбу человека», где заявлял: «Что такое влияние существует — сомневаться не приходиться <…> Я собираюсь лишь указать на ряд фактов, не могущих быть объясненными излюбленным у нас словечком «случайность» и которые подтверждают, что каждое имя как бы пробуждает в человеке наиболее свойственные этому имени черты». За нею в 1915 г. последовала новая брошюра «Власть имен (Странное…). О влиянии имени на судьбу человека». В 1927 г. Минцлов вернулся к данной теме и напечатал в газете «Сегодня» очерки «Мистика имен» и «Тайна черепов» (чем и объясняются «черепа» цитировавшейся выше эпиграммы).

Не исключено, что в этих эзотерических изысканиях Минцлова сказалось влияние его старшей сестры, известной деятельницы теософского и антропософского движений Анны Рудольфовны Минцловой (1866–1910?), сыгравшей ключевую роль в становлении оккультных воззрений многих литераторов русского Серебряного века. «Все время надо помнить о двойственности литературного и психологического лика Минцлова» — утверждал близко знавший писателя П. М. Пильский. «Быть может, отсюда растут и его страстные увлечения археологией — курганами, орудиями схороненных эпох, их молчаливым наследием, хранящимся в могилах дальних предков. Загадочная старина для него драгоценна и притягательна, как ключ, открывающий входы в молчаливый мир живых и владычествующих тайн. Минцлов — археолог — только следствие и вывод. За ним стоит мистик». Впрочем, от глубокой мистической устремленности сестры Минцлов, судя по всему, был все же достаточно далек, в некоторых рассказах высмеивал распространенное увлечение страшными и оккультными сюжетами и в своих «оккультных» сочинениях, видимо, в большей мере следовал веяниям моды.

Не забывал и не мог забыть Минцлов и о библиофильских увлечениях. Среди лучших его произведений — автобиографическая повесть «За мертвыми душами», которая рассказывает о путешествиях по провинциальной России в поисках редких книг и исторических материалов. «Тень великого Гоголя и его бессмертной поэмы витала, конечно, над Минцловым, когда он писал свою книгу» — замечает А. В. Блюм. «В ней можно заметить отдельные гоголевские реминисценции, узнать давно знакомых Плюшкина и Коробочку, Ноздрева и Собакевича <…> Но своеобразие романа Минцлова в том, что пошлость и бездуховность его персонажей проявляется в особом историко-культурном и нравственном контексте — через отношение их к ценностям культуры, книгам прежде всего <…> Для владельцев обветшавших имений, некогда помнивших лучшие времена, остатки фамильных библиотек — лишь обуза, с которой они с легкостью и без тени сожаления расстаются. С полнейшим равнодушием взирают они на старинные фолианты, простодушно удивляясь, что они могут еще кого-то интересовать. Обреченные на тусклое, полурастительное существование, владельцы «мертвых душ» и не догадываются, что когда-то эти «души» были «живыми», будили мысль и чувство, вызывали слезы восторга…» Повесть Минцлова, опубликованная главами в журнале «Современные записки» и полностью отдельным изданием в Берлине в 1921 г., фактически заложила основы популярного впоследствии жанра «библиофильских приключений».

Минцлов состоял членом Общества друзей русской книги в Париже и в 1925 г. напечатал в первом выпуске «Временника» этого общества «Синодик» погибших в годы гражданской смуты помещичьих собраний и библиотек (позднее труд Минцлова был издан в Берлине тиражом в 100 экз. под названием «Синодик библиотек, архивов и коллекций, погибших во время великой войны и революции»).

«Синодик библиотек, архивов и коллекций, погибших во время Великой войны и революции»

«Теперь, когда по всей Руси еще пахнет дымом костров — хочется сказать несколько слов о том, что уничтожили эти костры» — с горечью писал Минцлов. «В многочисленных помещичьих усадьбах, зачастую в глуши и полной безвестности, хранились замечательные сокровища <…> Собиралось все это настоящими знатоками и любителями. Разорение этих гнезд во время гражданской войны — потеря невознаградимая».

Скорбный перечень утрат пополнило книжное собрание самого С. Р. Минцлова. В том же выпуске «Временника» П. М. Пильский сообщал, что в январе 1925 г. библиотека Минцлова, с таким трудом спасенная из революционного Петрограда, вместе с составленным владельцем в 1918 г. полным ее описанием была продана лейпцигской антикварной фирме (по некоторым сведениям, часть книг была затем приобретена Прусской государственной библиотекой в Берлине). Распродана была и коллекция старинного оружия… Видимо, уже в Латвии страстный библиофил вновь начал собирать книги — в Риге долгое время ходили легенды о «второй» минцловской библиотеке, таинственно исчезнувшей в годы Второй мировой войны. Минцлов до войны не дожил: он умер 18 декабря 1933 года и был похоронен на Покровском кладбище в Риге.

* * *