Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город

Жилища третьего вида целиком строились из дерева. Деревянные дома были меньше других, и по мере удаления от центра города их число возрастало. На окраинах почти все постройки неизменно сооружались из дерева. При этом не все деревянные дома были малы и принадлежали небогатым горожанам. Техникой строительства они напоминали американские бревенчатые хижины: круглые бревна укладывали друг на друга, соединяя при помощи пазов на концах, щели конопатили пенькой, льном и мхом. Бревна снаружи нередко обшивали досками, как для тепла, так и для красоты. Деревянные дома, как правило, ставили ближе к краю или к углу маленького участка, чтобы можно было во дворе разбить огород. Историк П.Н. Столпянский приводит живое описание такой постройки: «Домик был деревянным, маленьким, типичным домиком Старой Коломны; наверху крыши шёл резной конёк, резьба была и под окнами; на улицу выходило крылечко с покосившимися от времени ступеньками, лестница в два марша вела на второй этаж, ступеньки и дрожали, и скрипели, и вызывали невольную боязнь – да выдержит ли тяжесть поднимающегося по ней?»[74] Большинство деревянных домов имели подвал высотой от 4 до 7 футов (обычно просто погреб) и один этаж. Дома были тёплые, довольно дешёвые и долговечные. Те, что имели кирпичные подвалы, могли зачастую простоять лет шестьдесят – немало для деревянного дома. Кроме того, их можно было перевозить с места на место, что, кажется, делали нередко[75]. На крупных городских рынках продавались целые дома в виде готовых срубов, что было традиционным для русских городов.

В начале екатерининского царствования центральные районы имели городской вид, хотя и не везде. В отличие от Москвы, Санкт-Петербург не казался большой деревней. В нём хватало и царственного великолепия, и коммерческой активности, и дерзких архитектурных начинаний, чтобы поразить даже самого пресыщенного путешественника XVIII в. Но не везде город выглядел так, как в центре.

Предместья

Если большинство старых русских городов могло похвастаться стенами, которые более или менее четко отделяли город от окраин, то Санкт-Петербург не имел таких определенных границ. Центр здесь перетекал в предместья постепенно, без резкого перехода. Зато между центром и пригородами имелась явная разница в способах использовании земли, и самые дальние окраины Петербурга были неотличимы от многих других городов доиндустриального периода.

Отдалённые предместья городов XVIII в. служили местом для такой деятельности, которая по разным причинам не приветствовалась в их центральных районах. Например, из-за высоких цен на землю из центра на окраины вытеснялись те виды хозяйства, для ведения которых требовались обширные земельные участки. Так, для пастбищ больше подходили пригородные районы, чем центральные. Кроме того, некоторые производственные процессы к тому времени были сочтены слишком вредными или по другим причинам неуместными в городских центрах. Поэтому заводы и мануфактуры, загрязнявшие воздух или воду, чаще всего размещались подальше от центра. Далее, богатые и видные горожане предпочитали селиться в самом сердце городов, а жилища бедняков вытеснялись оттуда в окрестности. Так происходило во многих городах (что, кстати, прямо противоположно направлению демографических процессов в современных американских городах). В Санкт-Петербурге появление тенденции к выталкиванию неимущего элемента из центра на окраины можно отнести уже к 1730-м гг.[76].

Пригороды Петербурга росли как грибы; казалось, что они возникали буквально за ночь, заселённые крестьянами, только что пришедшими из деревни. Жилищами им служили беспорядочные сооружения, сделанные из того материала, какой людям удавалось раздобыть. Здесь царили преступность и повсеместная антисанитария. Однако не все эти посёлки навсегда оставались трущобами. Со временем они начинали постепенно приобретать более приличный вид. Лачуги и хибарки превращались в избы, на месте части построек прокладывали нормальные постоянные улицы; мужчины находили работу, благодаря чему повышался уровень жизни их семей. Этот процесс неоднократно отмечался в доиндустриальных городах. В Петербурге кольцо трущоб неуклонно расходилось всё дальше от центральных районов, по мере того как в столицу мигрировали всё новые и новые переселенцы[77].