Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город

Глава 6 «Санкт-Петербург есть главнейший магазейн торговли Российской Империи»: коммерция

Санкт-Петербург начал играть роль центра коммерческой активности раньше, чем был возведен в звание российской столицы. Несмотря на все то, что было написано о неприветливом местном климате и о враждебности здешней природы человеческому обитанию, всё же кое-какая торговля шла здесь задолго до того, как Пётр Великий ступил на берега невской дельты. Ещё во времена Господина Великого Новгорода реку бороздили ганзейские корабли; в XVII столетии шведы построили маленькую крепость Ниеншанц при впадении Охты в Неву, и к 1690-м гг. её скромную гавань посещало больше сотни кораблей в год[480]. Новый город, заложенный Петром, унаследовал эту торговлю, начиная с прибытия того знаменитого голландского корабля, что в 1703 г. не испугался войны, идущей в северных водах. Так с самого начала обозначилась коммерческая грань Петербурга, благодаря которой этот город разбудил свежие силы в российском торговом сословии, вдохнул в него новую жизнь.

В России положение купцов исстари было не блестящим. Дворянство их не любило, а церковь настораживал дух стяжательства, который они олицетворяли. Государство же видело в городском населении, а особенно в купечестве, источник доходов. Купцам часто отдавали на откуп сбор налогов, а если случались недоимки – а они рано или поздно случались, – купцы несли за них личную ответственность. Купечество не имело корпоративной организации, представляющей его интересы; многие из тех, кто из налоговых соображений приписывался «в купцы», на самом деле жили крестьянским или ремесленным трудом[481]. До основания Петербурга только в Москве и в Архангельске наблюдалась существенно иная картина: в Москве – потому что она была политической и географической доминантой центрального плодородного региона России, а в Архангельске – из-за наплыва иностранных купцов в XVII в.

Ко времени Екатерины II Санкт-Петербург далеко превзошел Архангельск по торговому обороту и, хотя играл совсем другую роль, чем Москва, уже почти мог поспорить с ней своим значением в коммерции. В отличие от Москвы, коммерческая мощь Петербурга происходила в основном от импортно-экспортной торговли. Если присутствие двора и органов власти обеспечивало постоянное существование Петербурга, то лишь в качестве императорской резиденции, а не метрополии. И только обширная коммерческая активность, превосходящая «прожиточный минимум» простого удовлетворения городских нужд и запросов, гарантировала непрерывное устойчивое урбанистическое развитие столицы[482]. Торговля, необходимая для поддержания экономической жизнеспособности самого города, которая рассматривалась в предыдущей главе, составляла неотъемлемый сектор общей коммерческой активности Петербурга. Но функции портового города были гораздо шире, растущее значение торгового оборота столицы в российской экономике и её заметное место в европейской морской торговле надо рассматривать как важный аспект жизни и развития Петербурга. И.-Г. Георги, автор самого полного описания Петербурга, изданного в XVIII в., использовал превосходную степень прилагательного, чтобы отразить коммерческое значение города для России в словах, вынесенных в название этой главы. Это был не просто важный или ведущий, но именно главнейший центр коммерции и торговли.

Коммерческий центр

Важнейшие столичные центры оптовой торговли уже знакомы читателю: район вокруг Биржи и Таможни на восточной оконечности Васильевского острова, Кронштадт, рынок Адмиралтейской стороны – Гостиный двор, а также обширный участок невского берега возле Смольного монастыря, где выгружались, сортировались и отправлялись дальше товары из внутренних областей России. На взгляд случайного наблюдателя, самое большое оживление царило на причалах Васильевского острова. На гравюре того времени (см. иллюстрацию на стр. 233) видны ящики, бочки, тюки, разные принадлежности грузового порта – якоря, верёвки, доски, – аккуратно сложенные или беспорядочно валяющиеся на пристани. Здесь и там грузчики толкают тачки или изо всех сил тянут громоздкие ящики с товарами. Купцы, погружённые в беседу, прогуливаются вдоль набережной, не обращая внимания на лай собак, носящихся взад и вперед. Купеческие суда, тесно пришвартованные друг к другу и низко сидящие в воде, выгружают свои товары в плоскодонные лодки, снующие к причалу и обратно[483]. Нарядные дамы стоят у края пристани и заглядывают в корабельный трюм, как будто хотят поскорее рассмотреть новейший парижский фасон. Одновременно можно видеть, как портовый рабочий с тяжёлыми мешками на плечах украдкой справляет нужду за колонной, поддерживающей аркаду пакгауза[484].