Петербург

Порадовали горожан очередным ночным топотом. А потом облагодетельствовали еще и спящие команды кораблей, грохотом рассыпающихся по боевым постам экипажей. Но команды кораблей уже были научены горьким опытом, посему, ограничились несколькими непотребными фразами и попытались завернуться в своих гамаках плотнее. Не повезло только дежурным нарядам — им приходилось уворачиватся от пробегающих и подпрыгивать, спасая ноги от падающих, в спешке, деталей. Очень хотелось дать команду выбирать швартовы, и выводить суда от причалов. Вместо этого, начал бегать по кораблям и орать вводные о том, что из-за медлительности улиток, выдающих себя за моряков, враги успели дать несколько залпов по нашим судам. Так что, вот вы и вы — заделываете пробоины в трюме, а у вас на борту пожар от грота до бизани. А вы что мне улыбаетесь! Щас у вас пробоины будут вместе с пожаром! Впрочем, они у вас уже есть! Вперед! А вы что? Серьезно считаете, что пожар можно залить тремя ведрами? Поздно, он у вас разросся от бизани до фока. И меньше чем по дюжине ведер на человека не пытаться мне вылить! И полные их зачерпывайте! А на возмущение заливаемой в трюме команды внимания не обращайте, у меня с этими бездельниками будет разговор позже.

Славно повеселились ночью. Взбодрился. Точнее, взбодрили курсанты, обнаружив, что если плескать водой на пожар как следует и в нужном направлении — то до меня долетает. Ничего. Пожары после этого на кораблях заметно прибавились, а дыры в трюме стали появляться в угрожающем количестве.

Утром уезжал в Вавчуг. Перед этим построил состав школы на плацу, обозвал птенцами орлов, у которых еще есть шанс опериться. В школе обещал появляться почаще, и подгадывать свое прибытие к ночи. А еще, пришлю скоро в школу несколько инструкторов-морпехов. Вот они, в отличие от меня — настоящие звери. Но слушаться их рекомендую беспрекословно, иначе из пробоин и пожаров вылезать вообще не будете. Надеюсь, слитный стон из рядов курсантов мне просто показался.

Пословица про радость в душе после гадости ближнему своему имеет под собой основание. Весь обратный путь в Вавчуг спал с приподнятым настроением и видел прекрасные сны. Не помню какие, но замечательные.

Вавчуг встречал бурной деятельностью у причалов. Поморы занимались своим любимым делом — потрошили морского зверя, вытаскивая из него вкусности и пряча их в портовые склады. В роли зверя на этот раз выступали несколько ладей, прибывших из Архангельска. Судя по количеству судов, прибыл не рядовой караван с припасами, а вернулся из Архангельска Осип Баженин — он всегда ехал, вроде по делу, а возвращался нагруженный так, будто его дело было непосредственно к «Рогу изобилия». Вот только попрекать его — язык не поворачивался. Может, только благодаря такой его хозяйственности на заводе можно было найти, порой, самые необычные вещи. И людей. Людей брат Баженин сманивал со всего поморья самыми бессовестными обещаниями. При этом он иногда ставил меня в тупик — помню, привез он артель добытчиков слюды с Вайгача. И куда мне их, спрашивается пристроить? Понимаю, что слюда на Руси, а особенно на западе, ценилась очень высоко, бывало, до 150 рублей за пуд доходила, благодаря прозрачности, размерам и морозным узорам редкой красоты. Но нам то зачем? Ведь совершенно не наш профиль! Тем более, в добыче слюды мастерство добытчика напрямую влияло на цену — а привезенные мужики явно умели это делать, судя по образцам, которые они мне показывали. И что с ними делать? Приставлять мастеров к другому делу — это расточительство. Пришлось расширять художественный цех — теперь мужики ругаются с моими дизайнерами и указывают им, какую слюду и куда лучше вставить, да какой стороной, чтоб рисунок заиграл. А потом едут добывать слюду нужных оттенков и узоров. Тут, правда, есть свой подводный камень — все, что длинной и шириной больше аршина, то есть 71 сантиметра — надо в казну сдавать, а самим выкручиваться кусочничеством.

Посмотрев на декоративное зеркало, облагороженное позолотой и слюдяными вставками — тяжело вздохнул, даже продавать такое было жалко. Но мастера отмахнулись, что они еще только прикладываются, как ловчее наш перечень диковин облагородить — а вот когда в силу войдут … И это было давно. Судя по тем диковинам, которые теперь видел при скоростной, на бегу, инспекции складов — мастера приуменьшили свои таланты. По крайней мере, увидев слюдяной раструб граммофона — чуть не кувыркнулся. Красотища. Так и клептоманом недолго стать.