Петербургская Коломна

Позже Маяковский вспоминал о провале своей постановки, возмущении «чистой публики» и восторгах молодежи. Первые писали по этому поводу гневные разгромные фельетоны о «шумливых недоучках, именующих себя футуристами», а живущий по соседству с Луна-парком поэт А.А. Блок, сделал в своем дневнике в декабре 1913 года такую запись: «Брань во имя нового совсем не то, что брань во имя старого, хотя бы новое было неизвестным (да ведь оно всегда таково), а старое великим и известным. Уже потому, что бранить во имя нового – труднее и ответственнее». О подобном отношении к пьесе Владимира Маяковского со стороны Александра Блока советский критик В.А. Альфонсов позже писал: «Вряд ли только манифест футуристов, ниспровергавших классику, имел в виду маститый столичный поэт. Толчком для подобного заключения могла служить постановка в Петербурге трагедии „Владимир Маяковский“, произведения, в котором футуристический нигилизм неожиданно для всех логично вписался в, бури и натиски“ предреволюционной эпохи».

«У Маяковского выходит такая драма, что восторгу не будет конца», – писал тогда художник Каземир Малевич. Он ошибался. Восторга не было, был грандиозный скандал. Зрители крайне недоброжелательно приняли спектакль. Позже В.В. Маяковский напишет в автобиографии: «Это время завершилось трагедией „Владимир Маяковский"… просвистели ее до дырок». За два дня до спектакля актеры отказались играть в нем. Маяковский «метал молнии»: «Какие-то мерзавцы распустили по городу слух, что на спектакле футуристов обязательно будут бить актеров и забросают их падалью, селедками и вообще всякой дрянью.». Приятель Маяковского, футурист М.В. Матюшин посоветовал поэту: «Надо собрать знакомых и в два дня обучить их. Роли у тебя маленькие. Давай посмотрим трагедию и подумаем, кого пригласить».

Актеры-любители нашлись. Оформление постановки, декорации исполнили художники Филонов и Школьник в условном стиле, впрочем, была полна условностей и сама трагедия. Зрители увидели слабо освещенную, затянутую коленкором сцену и два задника с видом городских пейзажей. «Плоскостные», сложные по композиции костюмы, выполненные на холсте и картоне и натянутые на рамы, перемещались по сцене актерами. Публика собралась разнородная. Билеты стоили дорого – по 9 рублей. На спектакле присутствовали актеры петербургских театров, журналисты, адвокаты и даже члены Государственной думы. Ожидали сенсации и громкого скандала.

Актеры в белых капюшонах держали перед собой плоские картонные фигуры с соответствующей символикой. Текст произносили, высовывая голову из-за своего картонного прикрытия. Спектакль сопровождался громкой диссонирующей музыкой.

После первого же акта зрители с возмущением кинулись к рампе, понося на все лады автора трагедии и ее исполнителей. В зале раздавались возмущенные выкрики, смех, свистки и редкие аплодисменты. Артисты держались напряженно, с тревогой посматривая в зал. Даже сам Маяковский растерялся. К концу спектакля шум в зале усилился, послышались выкрики: «Отдайте деньги! Мошенники! Сумасшедшие!» Со сцены залу довольно внятно отвечали: «Сами дураки!» Назревал скандал. На сцену полетели тухлые яйца. Одно из них попало в Маяковского. Драма успеха не имела.

На следующий день посыпались разгромные рецензии в газетах, причем не только в столичных, но и в московских, в газетах Рязани, Таганрога, Керчи, Варшавы, Риги и других городов. «Петербургская газета» спрашивала: «Это сумасшедшие? <…> Г-н Маяковский бездарен.».

«Петербургский листок» негодовал: «Такого публичного осквернения театра мы не помним». О тексте же пьесы газета писала: «… бред больных белой горячкой людей!»

«Театральная жизнь» подвела итог всем суждениям о спектакле: «.стыд обществу, которое реагирует смехом на издевательство и которое позволяет себя оплевывать.». Автору пьесы газеты единодушно рекомендовали отправиться в палату № 6: «.ваше место – там!»

Луна-парк также стал одним из многих излюбленных мест развлечения особого рода буржуазной публики, обожавшей проводить досуг в богемной среде. Литературно-художественная элита Петербурга пренебрежительно называла их «фармацевтами». Они фланировали по парку, заводили знакомства с легкомысленными особами и отправлялись до утра веселиться в многочисленные буфеты и рестораны Луна-парка, славившиеся прекрасной кухней и расторопными официантами.