Петербургская Коломна

Фигура Дальского принадлежит к числу колоритнейших в галерее старых русских актеров. Наставник Шаляпина, любимец Вахтангова и Качалова, Тарханова и Юрьева, артист оставил заметный след в истории отечественного театра как один из крупнейших мастеров русской трагической школы, чей талант соответствовал гению. Все необыкновенно в этом удивительном служителе Мельпомены: и необычное имя, и вся его жизнь, полная фантастических легенд о его похождениях и «художествах», и нелепая смерть под колесами московского трамвая.

М.В. Дальский.

Фото 1890-х гг.

Судьба М.В. Дальского заслуживает особого внимания. По отзывам современников, он являлся на редкость одаренным и талантливым артистом. Начав выступать на провинциальной сцене, сразу же обратил на себя внимание администрации Александринского театра. Его пригласили в Петербург. Талант одного из крупнейших трагиков начала XX века особо проявился в ролях мирового классического репертуара. Игрой Дальского восхищались все, кто хоть однажды видел этого артиста на сцене. Почитателями его таланта стали простые люди и члены императорской фамилии. Он обладал идеальными внешними данными для исполнения трагических ролей – стройная фигура, прекрасного тембра голос, властные энергичные жесты. У него учились драматические и даже оперные артисты. Сам Ф.И. Шаляпин прошел школу сценического искусства у трагика Дальского.

М.В. Дальский в спектакле

«Гамлет». Фото 1891 г.

Мамонт Викторович действительно стал общепризнанным мэтром театральной сцены, но при этом, к сожалению, имел довольно скандальный, необузданный нрав. Ему было тесно и душно в рамках казенной сцены. Дальский вступал в постоянные конфликты с администрацией Александринского театра и товарищами по сцене. Он выплачивал многочисленные денежные штрафы за опоздания в театр, срывы спектаклей и даже за нанесение телесных повреждений артистам и режиссерам. Считая себя величайшим артистом века, Дальский не признавал иных мнений и авторитетов кроме собственного. За ним закрепили кличку Мамонта Скандальского. Он скандалил не только в театре, но и за его пределами. Петроградские газеты пестрели статьями о его проказах, дебошах и буйствах в ресторанах и других общественных местах. Артиста обвиняли во всех смертных грехах. Среди жителей столицы даже ходил анекдот-загадка: «Чем отличается мамонт от Мамонта Дальского? – Первых выкапывают, второго необходимо закопать». Артистическая впечатлительная натура Дальского продолжала театральное действо и вне подмостков, где он по-прежнему оставался Гамлетом, разбойником или Рогожиным.

В 1914 году игра Дальского имела особенно ошеломляющий успех. Материальное положение артиста значительно улучшилось, и он решил переехать на новую квартиру. Въезжая в особняк Княжевича на Офицерской улице, Мамонт Викторович скажет: «О такой квартире я мечтал всю жизнь!»

Он уплатил управляющему дома № 46 2 тысячи рублей, завершив таким образом акт найма квартиры на два года. Дочь актера, Лариса Мамонтовна Дальская, впоследствии вспоминала: «Мы жили тогда на Офицерской улице. Из окон нашего дома можно было наблюдать, как мимо прохаживались хорошо одетые оживленные люди и проносились лихачи. Вокруг замечательные места: Мариинский театр, кондитерская Иванова, золотящиеся купола собора Николы Морского, всегда окруженный стаей голубей Никольский садик. Предметом мечты всех детей был Луна-парк на Офицерской с его американскими горами. Он находился недалеко от нас, и оттуда часто доносились смех и веселые возгласы катающихся. Но не всех детей туда водили, объясняя, что даже у взрослых замирает сердце при спуске с американских гор.

Интеллигенция возмущалась тем, что в таком хорошем месте находится тюрьма. Это Литовский замок с громадными сумрачными башнями.

Нередко у нас в семье в присутствии гостей отец с возмущением произносил: „Бастилия"! Не раз слышала я и такие стихи:

Как пойдешь по Офицерской
Там высокий серый дом
По бокам четыре башни
И два ангела с крестом».

Гуляя как-то с отцом, Лариса Мамонтовна остановилась рядом с башней Литовского замка, и он указал ей на крест и двух склоненных к нему ангелов.

– А зачем здесь ангелы? – спросила дочь.

– Ангелы оплакивают заключенных в этой башне, – ответил отец.