Петербургская Коломна

Естественно, что постройкой одного такого дома ни в коей мере не решалась проблема «жилищной нужды» бедняков, но тем не менее сам факт его существования в середине XIX века стал явлением прогрессивным, демонстрирующим достаточно реальные возможности решения сложных социальных проблем населения такого крупного города, каким являлся в то время Санкт-Петербург.

«В ДОМЕ СЕРОМ И ВЫСОКОМ, У МОРСКИХ ВОРОТ НЕВЫ»

Нечетная сторона улицы Декабристов завершается красивым четырехэтажным жилым домом № 57. Да, уважаемый читатель, именно тем домом, о котором упоминалось в начале книги и куда приходили почтовые иллюстрированные открытки с маршрута следования 2-й Тихоокеанской эскадры адмирала Рожественского для «ее высокородия Анны Андреевны Михайловой». Наконец-то наступила очередь рассказать об интересной истории этого старинного здания, познакомиться с людьми, некогда его населявшими.

Дом купцов Петровских располагался на углу Офицерской улицы и набережной небольшой речки Пряжки. Не очень продолжительное русло этой мелководной реки начиналось у Мойки, у Матисова моста, перекинутого через Пряжку ко входу в бывшую больницу Николая Чудотворца. Деревянный мост назван по имени мельника Матиса, владевшего земельным участком на острове, подаренном ему Петром I за произведенную разведку дислокации шведских войск в первые годы Северной войны. До 1738 года этот левый рукав реки Мойки именовался Чухонской речкой. Лишь после перемещения на ее берега «прядельных анбаров» и «смольни» старый водоем назвали «Пряжкой».

В начале XX столетия ее благоустроили – выровняли и озеленили откосы. Позже, в 1880 году, берега Пряжки укрепили, облицевали гранитом и устроили лестничные спуски к воде.

В конце Офицерской улицы находится Банный мост, переброшенный через Пряжку в 1821 году. Свое название сооружение получило по располагавшемуся на Матисовом острове зданию бань купца Крашенинникова, существовавших с 1840 года.

С широкого (15 метров) Банного моста и сегодня открывается прекрасная перспектива бывшей Офицерской улицы, которая естественно вписывается в старинную застройку набережных реки Пряжки, с их уникальной индивидуальной неповторимостью и трогательным очарованием, отличающим бывшую Чухонскую речку от других известных петербургских рек и рукотворных каналов.

Быстротечное северное лето закончилось. Вечереет. Сумеречно и неуютно. Сыплет с неба привычный мелкий петербургский дождичек. Иду по бывшей Офицерской улице, пересекаю Английский проспект и вхожу в небольшой сквер, усеянный цветастым ковром багряных и желтых листьев. Ветер, пропитанный морской влагой, тугой струей ударил в лицо. Тревожной тоской звенят пронзительные крики чаек, кружащихся над тихой Пряжкой. Вот он справа – большой дом, замыкающий строй жилых строений нечетной стороны улицы. За ним простирается живописный уголок реки Пряжки, с мостиками, набережной и неясными контурами Адмиралтейского судостроительного завода.

В конце сквера возвышается афишная тумба, стилизованная под старину. Рекламный плакат на ней приглашает горожан посетить Музей-квартиру поэта А.А. Блока, располагающуюся в доме № 57. Вот неожиданность! Оказалось, что адрес таинственной Анны Андреевны Михайловой, проставленный на почтовых открытках, совпал с местожительством великого русского поэта.

Перехожу улицу, подхожу к дому и вижу на его фасаде массивную мраморную памятную доску, напоминающую о том, что «в этом доме жил с 6 августа 1912 года и умер 7 августа 1921 года Александр Блок». Девять последних лет жизни поэта прошли здесь, в большом доходном доме гостинодворских купцов первой гильдии Евгения и Ивана Максимовичей Петровских. Дом обычный, доходный, построен по проекту архитектора Михаила Федоровича Петерсона в 1875 году. В его декоративном оформлении очень тактично использованы элементы «русского стиля», угадываемые в характере лепных филенок между окнами, прорисовке карниза, литье балконных ограждений, резной обработке дверей. Неожиданная дисгармония – перила парадной лестницы, выполненные в залихватском стиле «второго барокко» – так и слышится купеческое распоряжение зодчему: «Чтоб не хуже как у людей!», но с обязательным оттенком гильдейной расчетливости и скаредности: «Не могу же я из-за игрушек всего нашего капиталу решиться!» Как следствие этого в доме сооружена суженная до минимального размера лестничная клетка, на ней сейчас с трудом расходятся два человека; тяжелый крутой шаг ступеней из путиловской плиты (тосненская получше, но уж очень дорога – и так сойдет.). «Без красоты нельзя, однако», – и пол всех лестничных площадок украшен простеньким мозаичным рисунком.