Петербургская поэма. Избранные стихотворения

Три дня
угрюмый
ливень
лил
из лиловых туч,
перечеркнув
пространство,
время,
небо;
казалось,
никогда теперь, —
отныне, —
не видеть солнца,
и все мы
в огромной,
как посудина,
пустыне,
где только
дождь и смерч,
любовь и смерть.

Сильна, как смерч,

любовь,
как смерть,
сильна разлука;
но всех сильнее
ливень,
смещающий
пространство:
весь мир
в оцепененье,
он в состоянье
транса,
и кажется,
что так
мы будем
жить всегда.
Окно откроешь,
и —
вода, вода, вода…

2

Ливень.
Стремительные линии
перечеркнули день.
На улице пусто.
Лишь хрупкая фигурка бредет,
заслоняясь зонтом.

Мне бы, наверно, подумать о том,

что это ты погружаешься в тишину,
в одиночество.
От самой себя уходя,
ты забываешь,
что есть добрые люди,
дающие дурные советы,
ты забываешь про дурных людей,
которые хотят казаться добрыми —
ты все забываешь,
слушая музыку дождя.

Мне бы надо, наверное, подумать о том,

что твои глаза наполнены грустью,
как соты – пчелиным медом,
твои огромные, как мир,
грустные глаза.

Где-то опять громыхает гром,

идет гроза,
где-то потоки воды,
падают с голубых небес,
где-то шумит, как гроза,
черный ненастный лес,
где-то кривится старый дом,
там грустные окна
и облупилась штукатурка,
этот старый дом,
как детство мое живет…

…Под проливным дождем

хрупкая твоя фигурка,
заслоняясь зонтом,
по улице молча идет.

А ливень всё продолжается,

как будто чье-то проклятье,
как будто оплакивает небо
чье-то житье-бытье.

…Помнит тело мое

твое испепеляющее объятье,
помнят руки мои
нежное тело твое.

3

Шел дождь, и перестал, и вновь пошел…

А. Пушкин, «Скупой рыцарь»

Сегодня, целый день подряд,
шел дождь.
Казалось, небо
обрушило свою стальную силу
на этот мир,
прогнивший и пустой.
И струи,
как стальные тросы,
без устали
вбивали в землю сваи,
свои диктуя
правила игры.
Казалось, что далекие миры
пожаловали к нам,
как иностранцы,
и странны были их повадки,
танцы,
и странен был их облик,
отстранен,
как будто взгляд лишь сам себя касался,
он, как собака, выл, грозил, кусался,
он шел, как вопль,
он шел, со всех сторон.
И было страшно,
муторно и зябко,
катилась улица моя в тартарары.
Дождь поменял нам правила игры,
и оказалось, что по Сеньке – шапка,
и на воре и шапка не горит,
и жизнь прожить, что поле перейти,
и ни одна звезда с звездой не говорит,
и нет начала млечному пути…

«Боль уходит, уходит, уходит…»

Боль уходит, уходит, уходит
Далеко, далеко, далеко,
И печальные лики уродин
Украшают ночное окно,

И несется в прокуренной выси

Слабый шелест родимых осин.
Переходит безлесье в безлисье,
Превращается Овен в овин,

И бегут полнозвучные реки

В необъятный простор бытия.
…Боль уходит, уходит навеки:
Спи, далекая юность моя…

Тяжелые строки