Петербургские арабески

Княгиня Голицына затем блистала в Париже при королевском дворе. Успех сопровождал ее и при карточной игре. Метала она карты так же метко и точно, как некогда пики. Называли ее «Пиковой дамой». Прожила она долгую жизнь. Пережила и A.C. Пушкина, который представил нашу героиню в своей широко известной повести. Современники узнавали в графине постаревшую княгиню Наталью Петровну (по прозвищу за ней бытовавшему). В повести Пиковая дама тоже поражает своего неприятеля.

Необычной была судьба и описанного нами стадиона-амфитеатра, прозванного в народе Каруселью. Он затем путешествовал по городу и претерпел трансформацию, имеющую свое продолжение и в наше время. Но это уже другая история.

Ворона на цепи

Среди знаменитых семи чудес античного мира называют и висячие сады Семирамиды. За истекшие тысячелетия люди забыли о военных победах ассирийской царицы Шамшиадады, завоевавшей Египет и Эфиопию, но воспоминания о садах, устроенных ею в Вавилоне, передавались из поколения в поколение — устно и письменно. Сады Семирамиды покоились на сводах, казались как бы подвешенными над землей — и этим поражали воображение тех, кто видел их.

Пожелала ли Екатерина II и в своей Северной столице устроить подобное чудо, разделив славу легендарной царицы? Или ей понравился сад, устроенный Иваном Ивановичем Бецким на крыше дома, что был напротив Летнего сада, у канавки? Так или иначе, но весной 1763 года во время коронационных торжеств в Москве Екатерина задумала при своих внутренних покоях в Зимнем дворце устроить сад. Комнаты императрицы находились в юго-восточном углу дворца, на втором этаже. Соответственно, на уровне этого этажа должен был быть и личный сад царицы.

Висячий сад возводил архитектор Ю.М. Фельтен (с 1764 года) — на кирпичных столбах, стенах вдоль восточного фасада Зимнего дворца — от Дворцовой набережной до Миллионной улицы. Покои Екатерины были соединены с садом посредством арочного, крытого перехода над образовавшимся здесь узким переулком.

В Петербурге екатерининского времени сады были предметом всеобщего увлечения. В поэме «Сады» французский поэт Делиль описывал путь к счастью: «Благополучен тот, кто мирных благ любитель, Забыв тщеславия о гибельных мечтах, Невинный, радостный живет, как вы, (Адам и Ева. — A.A.) в садах И разновидными роскошествует цветами, Зеленою травой и сочными плодами…» Население Петербурга в этом смысле достаточно близко было от счастья. И.Г. Георги писал тогда: «Сады и огороды занимают внутри города обширные места. Во многих дворцах и больших домах имеются знатные увеселительные сады… Кроме сего имеются при многих домах огороды и сады с плодовитыми или другими деревьями…»

В этих садах были не только обычные для северных мест фрукты и овощи. «Санкт-Петербургские ведомости» с воодушевлением сообщали о садовнике Иоганне Лоренце Гофмейстере, выращивавшем на Мойке (в садах графа Петра Ивановича Шувалова) помимо клубники, малины, вишен, сливы, огурцов и «абрикос» уже к Пасхе «как белые, так и синие наилучшие виноградные кисти совершенно зрелые». При этом искусном садовнике на петербургской почве стали произрастать «столь славная Муза, банана или баннера» и такие невиданные здесь нежные плоды, как ананасы. Последние Гофмейстер продавал по 2–3 рубля за штуку. Этого столь известного в столице садовника Екатерина и решила привлечь к устройству своего сада.

Устройство сада в галантном и стремящемся приблизиться к природе XVIII веке считалось искусством, во многом схожим с живописью. Существовала обширная классификация садов. Сады разделяли по времени: утренние, полуденные и вечерние, весенние, летние и осенние. Различали их по характеру: торжественные, меланхолические, веселые, приятные, романтические… Сад, который для себя избрала Екатерина, скорее всего, был романтическим — напоминающим рощи, образованные самой природой. Посажены здесь были шестиметровой высоты березы, доставленные из ближних лесов. Контрастировали с ними (подчеркивали их природное изящество, светлость) испанские вишни, яблони, бамбуковые пирамиды…

В северной части сада, обращенной к Неве, Гофмейстер устроил оранжерею, где произрастали экзотические растения и в которых, очевидно, можно было полакомиться нежными, сочными плодами. Здесь же были говорящие попугаи, обезьяны и другая теплолюбивая живность. Одного такого попугая Екатерина послала в подарок старику-вельможе, любителю женщин, взявшему к себе на содержание танцовщицу. Подарку сначала обрадовались, а затем разочаровались в нем. Попугай непрестанно говорил: «Стыдно старику дурачиться!»

В открытой для всяких непогод части сада тоже были собраны птицы. Чтобы они не улетели, над садом была натянута сетка — по металлическим дугам. По дорожкам сада разгуливали красивые фазаны. С ними контрастировали вороны, удостоенные цепной привязи к деревьям сада. Наверно, ими дорожили: потому ли, что их считали мудрыми птицами, или потому, что они обладали секретом долголетия.