Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России

Бриллиантовая брошь-фермуар с сапфиром

Уникум, оказывается, дар скончавшегося в 1855 году императора Николая I, считавшего любимым камнем (как, впрочем, и супруга его первенца) именно сапфир. Один из крупнейших в мире, к тому же дивной красоты и прелести, очень чистый и прозрачный цейлонский синий корунд, ровного бархатистого густо-василькового тона, покрыт в верхней части, согласно старинной индийской огранке, множеством шестиугольных мелких фасеток-граней, заставляющих дробиться лучи света, погружая его в мягкое марево полыхающих искр.

Академик Александр Евгеньевич Ферсман, подробно рассмотревший при разборе коронных вещей дивный яхонт, оценённый в 88 600 рублей, видя в нём прекраснейший из признанных в Европе сапфиров, по праву включил уникум в число семи знаменитых камней Алмазного фонда СССР.[93]

Остающийся пока неизвестным петербургский ювелир умело поместил редкостный сапфир в брошь, отличающуюся благородством, строгостью и изяществом рисунка, да к тому же окружил уник трёхуступчатым кольцом из бразильских бриллиантов, чтобы обыграть и одновременно замаскировать излишнюю высоту раритета. Но на оправе «броши», вначале служившей фермуаром, отчётливо видны колечки, за которые застёжку некогда прицепляли к низке из самоцветов.

Яков Дюваль. Склаваж с шестнадцатью сапфирами

Даже чёрно-белая фотография колье позволила увидеть, как выглядело изделие «Собственного Императорского Ювелира» Якова Дю валя. Сколько раз приходилось всматриваться в чётко выстроенный рисунок этого ожерелья, так напоминавшего эсклаваж убора великой княжны Александры Павловны, исполненного Дювалем в 1795 году![94] В обоих композиция строится на пяти медальонах, соединённых и окружённых цепочками бриллиантов-солитеров. Теперь только эти изящные оковы напоминали прелестницам об их «рабстве»-«esclavage» и повиновении богине любви и красоты Венеры ради привлечения внимания желанных особ противоположного пола. Впрочем, на рубеже галантного и меркантильного веков в моде были во всей Европе ожерелья именно подобного вида. Кстати, Неаполитанская королева Каролина, покинувшая свои владения из-за измучивших её дерзостей Мюрата, оказавшись в 1813 году в Одессе на пути морем в Австрию, подарила на память о себе матери фрейлины Александры Россет «то, что называли тогда склаваж, то есть цепочки, связанные вензелевым шифром (инициалом имени дарительницы. – Л.К.) из крупных бриллиантов» на застёжке-фермуаре, причём всех поражало, с каким искусством жемчуга звеньев были перевязаны бриллиантами.[95]

По сравнению со склаважем 1795 года, сапфировый казался чересчур перегруженным, чему способствовали не только применённые ювелиром два типа медальонов и дополнительные тяжёлые подвески к ним, но и два варианта соединительных звеньев, а также очень сложного рисунка (причём зачастую даже двойные) обрамления центральных камней. Но больше всего меня смущало заключение экспертов ферсмановской комиссии, отнесших создание «сапфирового колье» ко второй половине XIX века.[96]

Теперь же всё связалось воедино: вне всякого сомнения, на фотографии запечатлена работа знаменитого придворного ювелира и оценщика Якова Дюваля, исполненная им в 1797–1801 годах, и к тому же украшают этот эсклаваж, первоначально принадлежавший императрице Марии Феодоровне, супруге Павла I, именно 16 сапфиров. Васильковые цейлонские яхонты удивительно подобраны, восхищая своим интенсивным цветом и размерами. Когда же члены ферсмановской комиссии в 1922 году сравнительно легко смогли вынуть камни из их ажурных оправ и затем взвесить, много на своём веку видевших экспертов невольно поразил вес красавцев-самоцветов: общая масса четырнадцати сапфиров составила 150 каратов, грушевидный панделок сказочной красоты в одной из подвесок весил 15,5 каратов, а обработанный полусферическим кабошоном центральный овальный камень – 159,25 карата.

Как тут не вспомнить придворного врача обожаемой супруги Николая I. Когда Мартин Мандт впервые оказался в 1837 году в спальне августейшей пациентки, он увидел в одном из ларцов, стоящих вдоль стен, роскошные уборы из опалов, рубинов, изумрудов, бирюзы и сапфиров. Каждый гарнитур-«парюру» составляли диадема, серьги, эсклаваж, брошь и браслет, причём «самый красивый и дорогой драгоценный камень комплекта», как заметил немецкий доктор, «помещали в центр ожерелья, чтобы он сверкал на груди первой дамы Империи». Созерцая изысканные украшения императрицы Александры Феодоровны из редкостных сапфиров, Мандту оставалось только удивляться, «как такие поразительно крупные драгоценные камни могут существовать».[97]

Восхитительное ожерелье легко разобрать на отдельные элементы и сцепить при желании по-новому, так как они соединяются друг с другом крошечными петельками и крючками.