Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало

Прошло восемь лет, и новоиспеченный прапорщик гренадерского саперного батальона приехал в родимое поместье Коптево под Смоленском. Внимательного рассмотрев своеобразный презент государя, молодой двадцатилетний офицер (а им был Константин Дмитриевич Глинка) решил, обломав одно из ушек, превратить меч в нательный крест. Вплоть до своей отставки в чине поручика, кавалер ордена Св. Анны III степени и Св. Владимира IV степени с бантом носил благословение Александра I на ратные подвиги на рубашке под мундиром. Чтобы и затем не расставаться с мемориальной вещью, заслуженный офицер поместил ее на оборотную сторону настольного зеркальца для бритья. После смерти Константина Дмитриевича оно перешло по наследству к его сыну Павлу, тоже избравшему военную стезю.

Новый владелец предпочел размонтировать отцовское зеркальце, считая, что оно не совсем достойное место для знака шведского военного ордена Меча, украшавшего некогда грудь самого императора Александра I Благословенного. Желая увековечить дату получения в феврале 1857 года офицерского чина, Павел Константинович Глинка заказал московскому ювелиру исполнить серебряный портсигар, обильно украшенный чернью. Отныне меч-крест, помещенный рукояткой вверх и окруженный дюжиной крошечных выпуклых кружков, символизировавших космический порядок и спасение, красовался в миндалевидном медальоне на крышке сей драгоценной вещи. С другой ее стороны мастер поместил также перенесенную с отцовского зеркальца золотую изящную монограмму «КГ» (Константин Глинка), увенчанную дворянской короной[81]. Памятную реликвию, дожившую до наших дней, и доныне бережно сохраняют потомки обоих офицеров.

Уже в XX веке прославил свой род Владислав Михайлович Глинка (1903–1983), сотрудник Государственного Эрмитажа, великолепный знаток русской военной истории, блестящий специалист, отлично помнивший множество забытых деталей дореволюционного военного быта. И, может быть, отнюдь не случайно музейный хранитель всегда особенно трепетно относился к эпохе Александра I.

Поднесение всероссийскому самодержцу престижного британского ордена Подвязки

30 июня 1813 года британский принц-регент от имени своего отца, полубезумного короля Георга III, подписал указ о пожаловании главе антинаполеоновской коалиции одного из самых древних и престижных европейских орденов. По прошествии трех месяцев в небольшой немецкий городок Теплиц приехала из туманного Альбиона важная депутация, состоявшая из трех знатнейших кавалеров, официала и четырех сержантов ордена Подвязки, дабы со сложившимися издревле традициями вручить его знаки вместе с соответствующей грамотой императору Александру I.

В памятный день 27 сентября, совпавший с очередной годовщиной коронации, российский монарх, облачившись в великолепный костюм вручаемого ордена, ожидал делегацию в своих покоях. Каждый из флигель-адъютантов самодержца уже благоговейно держал наготове в руках по красной бархатной подушке, обшитой широким золотым галуном с золотыми кистями по углам. На сих «подносах» располагались непременные знаки ордена Подвязки: заканчивающаяся пряжкой голубая ленточка с вышитым золотом орденским франкоязычным девизом «Да будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает» («Honi soit qui mal y pense») (см. цвет, илл. 3), цепь с подвеской-фигуркой Св. Георгия, восьмиугольная звезда с алым крестом воина-великомученика (см. цвет, илл. 4), темно-синяя лента, кольцо, золотые шпоры и, наконец, шапка из синего бархата с витым шнурком и золотыми кистями. Обряд поднесения ордена прошел торжественно и чинно. Грамоту отослали в далекий Петербург, в Министерство иностранных дел, а протокол, подписанный после пышной церемонии, за коей внимательно наблюдала многочисленная военная свита царя, незамедлительно отправили в Лондон для бережного хранения в анналах канцелярии ордена.

На следующий день новый кавалер появился на торжественном обеде в честь свершившегося события, и тут произошел конфуз: русская военная форма предусматривала по уставу натягивать на ноги сапоги, и драгоценная голубая подвязка оказалась застегнута, нарушая орденский статут, не под, а над левой коленкой самодержца.