Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

— Я два месяца, как из Афганистана. Ты, говорят, писатель?

— Пишу понемножку, иногда печатаюсь.

— Пошли кого-нибудь за выпивкой. Я деньги дам.

Достает бумажник.

— Все разошлись. Только одна машина не приехала. Но у меня есть немного.

Достал полбутылки водки, закуску, налил ему стакан.

— А себе?

— Я на работе не употребляю.

— Пей, — отлил мне в кружку. — Я приказываю.

Выпили. Пересказываю своими словами.

Служил подполковником, заместителем командира дивизии. Выгнали из армии «за жестокость».

До этого служил на реке Уссури, в погранвойсках. Красная икра ведрами на балконе стояла. Тихо, спокойно, друзья, охота, рыбалка, квартира. Сейчас дали через райком однокомнатную, прописка областная, гатчинская. Предложили несколько мест — выбрал гараж. Но чувствует, что долго не задержится — скучно. Планерки, бумаги, масло, железо, бензин… Не его это.

Никакой особой жестокости не было. Была война. Разнес мечеть, аул в 70 домиков и еще что-то. У дивизии были неудачи, много потерь. Приехала комиссия КГБ (дивизия кагэбэшная, пограничная), надо было найти виноватых. Виноватым сделали его. Он не обижается, это нормально.

Когда были подозрения, что дорога заминирована, сажал в головной БТР муллу и ехал с ним. Сажая в машину нахмуренного муллу, он объявлял прихожанам мечети, что мулла едет в гости и он подвезет его. Весть про муллу мгновенно распространялась по округе, и душманы убирали с дороги мины.

У него были переводчики из местных, агенты. Когда-то они учились в СССР. Он подкармливал их, дарил солдатскую одежду: ватники, куртки, ботинки.

Душманы ставили английские мины, которые взрываются под нужной машиной в колонне: первой, второй, …десятой. У Саши М. были личные позывные — «Витязь-01». Так к нему обращались и в компанейском разговоре, потом это строго запретили: душманы обзавелись техникой и стали перехватывать разговоры в эфире, а потом с помощью двойных агентов выслеживать и убивать командиров. Переводчики могли работать на два фронта. Был приказ ходить без погон и обращаться только по именам. Он лично убил около семидесяти «басмачей» за три года службы.

Однажды три душманские банды встретили его колонну на горной дороге и подорвали головную машину из гранатомета. Душманы были на конях, но с современным оружием: станковые пулеметы, гранатометы, даже минометы, подвязанные к лошадям в специальных чехлах. «Витязь-01» дал команду замыкающим машинам окружить басмачей, зайти им с тылу, и когда те доложили, что встали за рощицей в засаде, колонна открыла огонь из крупнокалиберных пулеметов. Душманы побежали — их встретили огнем наши БТР. Из 800 человек убили около 200. М. говорил, что ходил потом среди обезображенных, оскаленных трупов и ничуть не боялся.

Температура в тени +57, в БТР +87. Открывать люки нельзя: могут послать пацанов забросить в люк гранату. У «Витязя-01» была охрана шесть человек, которую он набрал из тех, кто постоянно попадал на гауптвахту и пил. Охрана полагалась ему по должности. Комсомольцев-активистов, рекомендованных замполитом, он отверг. Один парень заслонил М. от пулеметной очереди. М. представил его к ордену Красной Звезды. Парень отрицал, что сунулся под пули, чтобы спасти командира. Ему пробило легкие и печень.

Когда хотелось свежего мяса, ставили мины в местах, где пасется скот. Предупредительные таблички были чистой формальностью: ни афганцы, ни бараны читать не умели.

Я спросил, почему он разнес мечеть.

— Друга моего закадычного в том ауле положили. Уши отрезали, глаза выкололи… Кишки вывернули… И на дорогу швырнули рядом с мечетью. У него три дочки: Лизка, Светка, Настька… Когда его привезли, я стакан спирту выпил, помянул… «Ничего, — говорю, — Серега, я за тебя отомщу». Сел в БТР, взял две ракетные установки, вышел на позицию. Видите, говорю, мечеть? Давайте по ней залпом! Капитан ракетчиков головой мотает: не положено, подполковник. Всё понимаю, но не положено. Не видно противника. Тогда я в БТР вернулся и по рации ему приказываю: «С территории мечети и из минаретов ведется прицельный артиллерийский огонь по нашей колонне. Подавить огневые точки противника!» Вот это, говорит, другое дело. Есть, подавить огневые точки противника. Ну и дали! Только пыль поднялась к небу!

Вернулся и всю ночь пил…

Достал письмо.

— Вот что ребята пишут… «Помяни Леху Гриднева — пал хорошо, легко. Помяни Славу Капустина — 20 августа его призвали, мучался парень, отошел в госпитале. Игорьку нашему не позавидуешь — подорвался на мине, ампутировали левую ногу, вытек глаз, отправили в Союз… Думаем, он тебе напишет».

Вернулась в гараж последняя машина, и я попросил водителя привезти водки. Тот скривился — поздно, где сейчас найдешь, хотел футбол по телевизору посмотреть… Но к воротам подошел М.

— Приказы начальства не обсуждаются, а выполняются! Одна нога здесь, другая там. Быстро! И «Беломор» купи!

Саша позвонил жене, сказал, что задержится. Мы сидели до часу ночи.