Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

Час назад голодная Белка съела половину блюда с заливным судаком. И лежит в уголочке, переживает свою вину. Не сдержалась.

Мы морили ее голодом — для лучшей дрессировки — по совету Марии Семеновой, автора «Волкодавов». Маша сказала, что своих стариков-подобрышей она только через голод хорошим манерам научила.

По наводке Марии свезли Белку в пригородный питомник, где сказали, что работы с ней будет много — она себе на уме и боязливая. По типу — хозяева ей по барабану, главное, самой уберечься. Мы рассказали о трудном детстве. Нам велели не кормить две недели, потом приезжать. Мы с Ольгой переглянулись: как это не кормить две недели? Не бойтесь, она зверь, а зверь может без пищи и месяц обходиться, сказали нам. Надо довести ее до такого состояния, чтобы она только о еде думала, голодные лучше всего дрессируются, даже безнадежные тупари и трусы. Ладно, думаем, попробуем.

На сегодняшний день, перед тем как сожрать заливное, Белка не ела дней десять. Это была вторая попытка введения ее в голодовку. Первую мы не выдержали на пятый день. Привезли Белку к дрессировщице, та покачала головой: «Толста. Голодного блеска в глазах нет. Последнего ребра не вижу. Еще голодайте!»

Мы уехали с сомнениями и покормили в тот же день — отчаялись и сильно засомневались в правильности такой методы. Решили бросить эксперимент и дрессировать своими силами — больно тоскливый вид был у Белки. Она словно укоряла нас: вот, прибилась к людям, думала, они меня любить будут, а они даже кормить перестали… Куда мне теперь деваться? Обратно к столбу, под сараем жить?

Но Маша убедила нас, сказала, что все собаки — артисты и придурялы, только так и надо поступать, расхвалила дрессировщицу, чьи овчарки снимались в ее фильме «Волкодав».

Ладно. Снова заголодала наша Белка. Опять привезли к дрессировщице. «Голодного блеска нет! Еще дней десять голодайте!»

Едем обратно, Ольга со слезами говорит: «Она в детстве наголодалась, когда щенком по канавам и лопухам от злых людей и собак пряталась. Зачем нам эта дрессировка! Мы же не волкодава для охраны брали, а подобрали для любви…» — «Давай еще немного попробуем», — говорю, а у самого тоже горло сжимает. Белка свернулась на заднем сидении клубочком, дремлет, но ушки на макушке.

Приехали домой, она заливное и сожрала, встав лапами на стул. Ольга вошла в кухню — Белка метнулась под стол. Теперь Ольга варит ей кашу с потрохами — конец голодовке. Пойдем с ней на общий курс дрессировки — на пустырь за Армянским кладбищем.

От Владимира Илляшевича:

С Новым Годом и Светлым Рождеством Христовым!

Покоя в душе мятущейся, легкости в сердце и радости нового творения! Перед тем, как писать тебе, поставил 47 арию «Страсти по Матфею» Баха. Умилительная вещь. Ты знаешь, я не люблю соплей, и умиление есть умягчение сердца в ожидании спасения человеческого. Моя «главная» икона, что в кабинете, именно «Умиление Божьей Матери», ожидающей Рождения Христова во спасение нас, грешных и болеющих страстями. Если послушаешь баховскую 47-ю, то поймешь, отчего ее любил Тарковский. Очень советую.

Недавно вернулся из древнего Минска (Менск на Немиге!). Был на съезде Союза писателей Беларуси, куда пригласил председатель СПБ Николай Чергинец, он же — 7-й по ранжиру политик в государстве.