Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

Раз в неделю, по воскресным дням, с утра и до полудня, на площадь у Никольского рынка приходили капорки, чтобы наняться на летнюю работу на огороды. Больше всего их приходило на Фомино воскресенье – в тот день Никольский рынок, по отзывам современников, представлял своего рода «цветник деревенских полевых цветов». «Одетые в пестрые, яркие наряды, с загорелыми лицами, с широкими ладонями, – писал Бахтиаров, – эти представительницы прекрасного пола, обращающие на себя внимание прохожих, сразу показывают, что перед вами – истые дщери природы…»

Любопытно, что, несмотря на послереволюционные перемены, практика «отхожих промыслов» сохранялась и на протяжении 1920-х годов. «Каждое лето с мая месяца тянутся и тянутся сезонники в Ленинград, – писала в 1928 году ленинградская "Крестьянская правда". – Уже сейчас их около восьми тысяч понаехало. В одиночку получить работу трудно, большей частью биржа труда посылает заявки на уже определенные артели, из года в год приезжающие в Ленинград и хорошо зарекомендовавшие себя на работе. Дела в городе много: строятся новые дома, красятся, штукатурятся старые, мостятся мостовые, разбиваются скверы».

Много сезонников работало в 1928 году на Васильевском острове, где проводилась новая канализация. Работа – сдельная, и каждому хотелось выработать побольше. Поэтому и гудок на обед и в конце работы многих не особенно радовал. «Эх, только было принялся, бросать неохота», – ворчали они.

Обедало большинство тут же рядом, в столовой. Обед дешевый – 28 копеек. Давали и кипяток, и кружки для него, а для чаепитий устроили небольшие навесы со столами и скамейками. Здесь в перерыв сезонников занимали лекциями и политбеседами.

После работы длинной вереницей сезонники тянулись по своим общежитиям. «Не очень важно дело обстоит с помещениями для сезонников, некоторым приходится первое время и под заборами слоняться, – рассказывал репортер. – Да и в самих общежитиях незавидно. Дают сезоннику голый топчан, солому и столик на двоих – только и всего». На 1928 год подобных общежитий по всему Ленинграду насчитывалось восемь.

Одними из самых крупных являлись бывшие Дерябинские казармы на Васильевском острове. Там в каждую комнату, где жило по 25-30 человек, подбирались обычно земляки. Чтобы улучшить нехитрый быт сезонников, в общежитии устроили зал, в нем проводились лекции, беседы и вечера самодеятельности. Сделали и «красный уголок», с подшивками газет «Труд», «Батрак» и «Беднота». Правда, на три четверти крестьяне-отходники были неграмотными или малограмотными. Все свои невзгоды и пожелания сезонники высказывали в общественной стенной газете «Шпунт», причем малограмотные обращались к грамотным – и те писали заметки.

И, конечно, как ни печально, сезонники не обходились без пьянства. «До получки – пьянства нет, – писал репортер. – Как получили деньги – почти каждый с бутылочкой». Правда, к этому делу администрация общежития относилась очень строго: бутылочки отнимала, а за буйство могла и с работы выгнать. Оставался тогда бедный крестьянин совсем ни с чем…

Особым «припетербургским» крестьянским миром являлся Санкт-Петербургский уезд, включавший многие ближайшие к столице территории. Он граничил с Выборгской губернией, а также с Шлиссельбургским, Петергофским и Царскосельским уездами и насчитывал в своем составе около двух десятков волостей. Среди них – Белоостровскую, Вартемякскую, Куйвозовскую, Лемболовскую, Московскую, Муринскую, Ново-Саратовскую, Парголовскую, Полюстровскую, Сестрорецкую, Среднерогатскую, Стародеревенскую и др.

Как отмечалось в «Памятной книжке С.-Петербургской губернии на 1905 год», сельское хозяйство не составляло главного занятия населения уезда. Вместе с тем, по данным той же «книжки», некоторые отрасли сельского хозяйства получили довольно широкое развитие в северной части уезда – благодаря удобству сбыта результатов труда в столицу. К этим отраслям относились травосеяние, огородничество (парниковое и тепличное), а также ягодное хозяйство и садоводство, наиболее процветавшие в Усть-Ижоре и Рыбацком. «Главнейшим занятием местных жителей» служило молочное хозяйство.

В Стародеревенской и Сестрорецкой волостях широкое распространение получило рыболовство. Рыболовством занимались также в Рыбацком, где жило много коренных рыболовов, и даже в черте города и в его ближайших окрестностях.

Большой заработок крестьянам Санкт-Петербургского уезда, преимущественно его северной части, давал ломовой и легковой извоз. Немалый доход приносил особенно распространившийся к концу XIX века дачный промысел – деньги поступали как от сдачи дач внаем, так и от различных услуг, оказываемых дачникам. В Муринской волости в большом количестве заготавливались веники для столичных бань, а также метлы.