Петербургский пленник (СИ)

С того памятного вечера интимная жизнь Лазарева нормализовалась - правда, в шведском варианте. Да и то не в шведском (втроем они в постель не ложились), а, пожалуй, в мусульманском. Главное, девушки совершенно успокоились (брак с любовником им не светил) и как любовницы и сотрудницы они были выше всяких похвал. Вот только Алексей взбрыкнул и ушел от них в другой ресторан, где стал исполнять набор уже заученных песен - да бог с ним, не обеднеем.

Удалось найти и делового антрепренера, который энергично взялся за организацию гастролей "Варьете мсье Персонн" в Москве: отпечатал рекламные объявления с удачными фотографиями артистов и договорился о недельном ежевечернем выступлении в ресторане "Яр", что в Петровском парке (регулярной оккупации ресторана цыганами тогда еще не было). Владелец ресторана был по случаю на выступлении "мсье Персонн" в "Северной" и потому сразу согласился на дорогущий контракт: по 1000 руб за вечер! Что ж, теперь надо подобрать специфическую программу для москвичей, отшлифовать исполнение всеми певцами и оркестром, а также танцевальные номера в исполнении гибких девушек. Сшить еще несколько экстравагантных костюмов, ибо зрелищность - наше все! Еще дал задание антрепренеру раздобыть аккордеон, хоть в Вене, на их родине - конечно, для песни, "Чистые пруды".

За всей этой предгастрольной кутерьмой Лазарев чуть не забыл об обещанном реферате "Манифеста" для "Современника", но чуть не считается: посидел плотно неделю в предобеденное время в публичке и создал оговоренные два варианта: резкий, без экивоков и дипломатичный, но по существу верный. Тотчас и понес их на Литейный проспект.

- Забыли Вы нас, Дмитрий Николаевич, совсем забыли, - мягко укорила Лазарева Авдотья Яковлевна, одетая в этот раз по-домашнему, в мужской шлафрок с кистями, из-под которого выглядывал шелковый пеньюар. Она при этом вовсе не была смущена, но, похоже, искала признаки смущения у визитера.

- Я, оказывается, очень деловой человек, Авдотья Яковлевна, - улыбнулся Лазарев. - Кручусь подобно известной белке, но результат есть, вместо скорлупок из моего колеса сыплются денежки.

- Нам Иван рассказывал, как ловко вы с ним на пару обыграли кого-то в клубе. Там колесо установили?

- Упаси бог. В клубе люди бывают обидчивы: иного обыграешь, а он за пистолет хватается. А я не стрелок, нет.

- Точно не стрелок? А по женской части?

- Господи! У него слова вообще во рту не держатся? Клялся ведь, что ни-ко-му!

- Не переживайте так. Мы все понимаем, я то есть. Вы человек молодой и живете здесь без жены. Девушки на Вас явно поглядывают. А тут еще шальные деньги свалились, да повеса Панаев под боком - вот и оскоромились....

Лазарев потоптался, изображая то самое смущение, и Панаева рассмеялась:

- Давайте ваши бумаги. Редакторов опять сегодня нет, они все на обеде у одного писателя средней руки, который так их благодарит за публикацию. И если дела Ваши позволяют, то выпейте со мной чаю и расскажите о чем угодно. Мне нравится Ваша манера рассказывать.

После этих слов она вдруг подняла полуобнаженную руку к прическе, повернулась вполоборота и взглянула на него из-под приопущенных век.

- "Мать моя женщина, да ведь она меня клеит!" - осознал Лазарев и тотчас ощутил давление в чреслах. - "А почему, собственно, нет? Ее пикантность я давно оценил и она это, видимо, поняла". Краснея против воли, но и наглея, он сказал:

- С удовольствием, Дотти....

Спустя час, лежа неглиже на груди у вовсе обнаженного Дмитрия Николаевича, Панаева изливала ему свои накопившиеся обиды:

- ....после свадьбы опять побежал по девочкам. Второй сначала очень рьяно бил копытом и добился меня все-таки. Но знали бы Вы, каким он бывает нытиком! А эта его ревность: всегда, везде, ко всем мужчинам! В итоге я бросила обоих, но жить совсем без любви пылкой женщине тяжело. Вы ведь оценили мою пылкость?

Вместо ответа Митя поцеловал "Дотти" в уголок губ, почувствовал вновь зарождение желания и стал ее зацеловывать везде, везде, везде....

Глава пятнадцатая, в которой гастроли почти прошли

Поезд наконец-то вполз под своды Николаевского вокзала в Москве. Измученные долгой дорогой (22 часа!) и холодом (рождественские морозы ударили во-время), артисты варьете тоже почти ползком выбрались на вокзальный перрон.

- Будь прокляты эти гастроли! - с ненавистью произнес Алексей, которого Митя в последний момент упросил поучаствовать.

- Нич-чего, - клацая зубами, сказала Варенька. - Сейчас в вокзале от-тогреемся, в-выпьем чаю и з-заживем....

- Какой чай? - произнес заветное Шишкин. - Где бы здесь нечто обратное справить....

- Отставить разговорчики! - скомандовал Лазарев. - Все сейчас будет, резво идем в вокзал. Но не дай бог что в вагонах оставите.... А вот и наш антрепренер! Что скажете, Андрей Модестович?

- Извозчики ждут, номера в "Большой Московской" заказаны, можно ехать.

- Хорошо. Но полчаса мы пробудем здесь - ибо члены все позамерзали.

- Все все? - улыбнулся антрепренер.

- Все! - подтвердил "мсье Персонн".

Гостиница дамам не понравилась.