Петербургский презент

– Тут пьяница один жил. Кириллов. Пенсионер. Нажрался, наверное, забыл газ выключить – у него такое бывало – и заснул. Короче, рвануло. Кириллов обгорел до костей, царство небесное.

– А когда это было?

– Кажется, седьмого. Да, точно. Я прихожу вечером из магазина, а тут бушует вовсю, пожарных куча. А когда потушили, Филлипыча, ну, Кириллова, на кухне и нашли.

– А почему дверь до сих пор опечатана? Что, никто больше не живет? Квартира-то трехкомнатная.

– Он постояльцам сдавал две комнаты.

– А тогда жил кто-нибудь?

– Ходил какой-то парень. Лет тридцати.

– Не в черной куртке по пояс?

– Да, кажется.

– А он-то не сгорел случайно?

– Нет, я думаю. Филлипыча одного выносили.

– Понятно. Вы не разрешите от вас позвонить?

– Проходите.

Кивинов набрал телефон местного отделения.

– Добрый денек, моя фамилия Кивинов, розыск 85-го. Вы не глянете по КП за 7 сентября? Пожар там есть? Есть? И что по материалу? Отказник за отсутствием события преступления? Ясно. Спасибо. До свидания. – Кивинов повесил трубку. – Пошли, Миша.

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 1

– Хо-хо, БОМЖ Иваныч. Ты куда нырнул? Опять на сенокос?

– А, лучше не вспоминать. Повязали за рэкет. Пять суток на Каляева проторчал, от звонка до звонка.

– Да ну? Кого ж ты напрягал?

– Какой-то банк. Точно не помню.

– Ну, ты даешь. Не ожидал, растешь на глазах. Ты как, с оружием наехал или так, на словах?

– С бутылкой «Русской».

Крылов почесал подбородок.

– Василич, дай пожрать.

– Начинается. Тебя что, плохо на нарах кормили? Ах да, ты же у нас гурман. Дофинуа в сухарях, лангет по-швейцарски. Понимаю.

– Чего, чего?

– Лангет. Блюдо такое. Но ты знаешь, что-то мой личный повар приболел, так что с лангетом напряг. Могу устроить полтавскую котлету.

– Да мне все равно. Я летом грибы сырыми жрал. Брюхо луженое. А вот мужик со мной сидел на «сутках» – так он собачатиной каждый день закусывает и ничего. Хотя это грех.

– Ну, если с голодухи припрет, тогда это не грех. По большому счету, собака от курицы мало чем отличается.

– Отличается. Этот до того доелся, что людоеды мерещатся. С куриц такого не бывает.

– Какие людоеды?

– Не знаю какие. Говорит, возле кладбища в Автово двое мужиков третьего слопали. Сырым. Топором башку – тяп, потом в кусты или в камыши, не помню, А вышли, придурка этого увидали – тоже чуть не сьели. Еле удрал.

– Ха-ха, здорово. Как, интересно, человечинка на вкус?

– А я вот думаю, если они этого дядьку съели, то вещички должны остаться. Может, съездить поискать, а то скоро зима, а у меня, кроме того, что на мне, ничего и нет.

– Смотри, и тебя там съедят.

– Ничего, я заговоренный. Только непонятно все-таки. Зачем человека вечером на свалку привозить и еще с топором. Может, правда, скушали?

Кивинов откинулся на стуле.

– Свалка? Это та, что за кладбищем?

– Да, рядом с речкой.

– Да, да, знаю. Стой-ка, а когда он это видел?

– Ну, посчитать можно. Я 13-го влетел, а он уже шесть дней парился. Значит, числа 7-го. Или 6-го, смотря сколько он в ментовке сидел.

– Он человека-то этого не запомнил?

– А я откуда знаю? Он не говорил. Одного из этих видел. Говорит, здоровый, с бычьей головой и кулаками громадными.

– Понятненько. 7-го, значит? Подожди-ка меня туг, только кактус не съешь, он колючий.

Кивинов вышел из кабинета и заглянул к Петрову.

– Мишель, пожар когда был? Кажется, 7-го?

– Да, а что?

– Ничего. Красненькая откуда течет?

– С Пулково. В финский впадает.

– Так. Одевайся, поехали на «сутки».

– На какие сутки?

– На Каляева. Ты себя плохо ведешь, пора тебя остудить.

Кивинов вернулся в кабинет.

– Как собакоеда этого звать?

– Кажись, Серегой. Фамилию не знаю.

– Ах, Серега, Серега, ты не стой у порога… Все, мы по-ехали.

– Василич, а как же котлета?

– Ах, да. Держи. На котлету и на пиво. На «Даблминт» не дам, перебьешься. Потом поболтайся где-нибудь, только не ныряй, рэкетир.

– Ну, красавец, у нас к тебе чисто деловое предложение. Ты нам показываешь, где ты жил на свалке, а мы тебя отмазываем от оставшегося срока. Идет?

– Не, не идет. Мне и здесь хорошо, зачем мне на волю? Опять собак жрать?

– Хорошо, тогда обратное предложение. Ты все-таки показываешь, где располагается твоя загородная вилла, а мы тебе по блату еще пятнадцать суток устраиваем, ну как?

– Это другое дело. Поехали.

Договорившись с руководством заведения, Кивинов с Петровым забрали Серегу, посадили его в отделенческий «Жигуль» и поехали на свалку-помойку посмотреть, как живут отдельные представители все той же исторической общности людей.

– Послушай, папа, – обратился Кивинов к собачатнику, – а может, тебе по пьяни история с этими мужиками померещилась?

– Ну да. А «сутки» мне тоже померещились и нары?

– Ладно, не сердись. Стремно как-то.

Минут через сорок машина остановилась возле грунтовки, идущей прямо через свалку к видневшимся вдалеке камышам. Живописное местечко.

– Ну, где твой кооператив?

– Вон, сейчас налево и до упора. Детскую площадку увидите и тормозите.

Машина снова тронулась и на малой скорости поехала к камышам. Наконец показался домик, рядом песочница с грибком.