Петербургский ростовщик

Лоскутков. Всех благ жизни… (Провожает его.)

Издатель уходит.

Краснохвостов. Что бы такое ему заложить? (Рассматривая фуляр.) Хороший фуляр…

Лоскутков. Что вам угодно-с?

Краснохвостов(мрачно). Денег.

Лоскутков. Ох деньги! деньги! Что это нынче за свет! Кого ни спроси — всякий говорит, нужно денег… а куда как денежки солоно достаются… Вот и у меня, верите ли богу, денег совсем нет.

Краснохвостов. Мне только закусить… так чтоб было что-нибудь закусить… я вот вчера на прекраснейшем ужине был… черт знает, совсем есть не хотелось.

Лоскутков(свищет). Так-с.

Краснохвостов. Вот этот фуляр… французской, должно быть, работы, посмотрите, как хорошо сделан.

Лоскутков. Хорошо сделан… отлично сделан…

Краснохвостов. Ну вот, вижу, вы знаете толк в художествах. Приятно иметь дело с умным человеком, — так фуляр вам нравится? Хотите, чтоб он был ваш?

Лоскутков. То есть как? Вы хотите его мне… вечно буду благодарен вам за такой приятный подарок.

Краснохвостов. Пожалуй, если вы хотите… я вам его и подарю… Только… только, знаете, я не много ем, пустяки, крошечку — вот я уж и сыт… вы мне что-нибудь… чтобы так, знаете, можно было… немножко хоть закусить.

Лоскутков. Понимаю… отчего же? Можно и так… полтину серебра, если вам угодно.

Краснохвостов. Помилуйте… да у Леграна на полтину только зубы разлакомишь… вы бы еще два двугривенных!

Звонят. Лоскутков бежит отворить.

Мало, бестия, дает… хоть бы целковый. (Осматривает себя с ног до головы.) Хорошо бы шинель — и порядочные бы деньги можно взять… да холодно… черт возьми! И в ней-то до костей пробирает! черт знает, было всё тепло — вдруг морозы! Бывает же несчастие! подлинно, судьба всегда человеку наперекор.

Явление 7

Те же и Акулина Степановна.

Лоскутков(во время монолога Краснохвостова разговаривал с ней вполголоса, отходит от нее, говоря). Хорошо-с; ваш салоп сейчас будет-с. (Краснохвостову.) Ну-с?

Краснохвостов. Так вы ничего больше полтины не можете дать?

Лоскутков. Рад бы душой… да что делать… ей-ей, не могу-с! и то беру только так… на свой страх.

Краснохвостов. Ну, давайте деньги… только знаете, еще бы что-нибудь… мне совсем мало… вот если б вы… послушайте. (Замечает, что Лоскутков старается потихоньку развязать узелок.) Это вздор… Я так, для памяти завязал. (Акулине Степановне.) А холодно на дворе?

Акулина Степановна. Вестимо, не лето… Я и теперь не могу отогреться… зуб с зубом свести… уж такой мороз десять лет не запомнят. Что, батюшка, салопчик-от уж не спровадил ли куда-нибудь?

Лоскутков. Сейчас.

Акулина Степановна. То-то же! знаю я вашу братью! умеете и в прокат отдавать… и в ломбард закладывать.

Краснохвостов(рассуждая сам с собою). А будет оттепель, непременно будет… уж в Петербурге такая погода… самая непостоянная погода. (Снимает шинель и остается в летних брюках.) Да и брюки-то на мне летние… послушайте, почтеннейший…

Лоскутков. Не могу найти… погоди, вот уж кончу с ними… тогда отыщу.

Краснохвостов. А что вы положите под шинель?

Лоскутков(с изумлением). Под шинель? Вы хотите?

Краснохвостов. Что вы так на меня смотрите? у меня кровь горячая… я ведь того… огонь… просто огонь… даже в декабре месяце мороженое ем… вот я даже шкаф прошлую зиму хотел запирать — обливаться… и что шинель? Только сверху защита, а ведь и под шинель поддувает.

Лоскутков(рассматривая шинель). Целковых десять, пожалуй, можно дать.

Краснохвостов. Десять целковых! Мало, ей-богу, мало! Рублей хоть пятьдесят положите.

Лоскутков. Не могу-с; десять, если угодно.

Краснохвостов(подумав). Ну, давайте десять… мне же легче будет выкупить.

Лоскутков(записывает что-то в большую книгу и потом отдает деньги). Коли не выкупите через месяц… уж не прогневайтесь.

Краснохвостов. На днях же приду (ловко расшаркивается), непременно приду.

Акулина Степановна. Коли не замерзнешь!

Краснохвостов. Только, знаете, вы уж, пожалуйста, никому… (Уходит напевая.)

А мой удел — сердечный холод
И безнадежная любовь.