Петербургский рубеж

Сын грузинского сапожника Джугашвили сумел собрать из обломков Российской империи такое государство, которое по праву можно было бы назвать сверхдержавой. Это была Красная империя во главе с Красным императором. И ужасный конец той великой страны всё больше укрепляет меня в моих монархических убеждениях. Если бы Горец мог бы оставить страну своему сыну, не было бы тогда такого хаоса и сменяющих друг друга дилетантов на троне.

А сейчас, когда появится возможность, надо будет обязательно встретиться с молодым Джугашвили и поговорить с ним. Идея совместить положительные элементы Российской империи и сталинского СССР всё больше овладевает моим умом. Без этого России не выстоять против всего западного мира, стремящегося не просто ограничить ее рост, но поделить на части, выкроить из нее для себя куски пожирнее. От объединения Европы против нас пока спасает лишь перманентный, тлеющий уже четвертый десяток лет конфликт между Францией и Германией.

Но всё хорошее однажды кончается. Или Германия разгромит и расчленит Францию, или союзники по Антанте и САСШ сумеют разгромить Германию. И как в Версале после Первой мировой войны, они заложат бомбу, которая громыхнет через тридцать лет. Но в любом случае, как только в Европе появится неоспоримый гегемон, она дружно отправится походом против нас. И мы, Романовы, должны быть готовы к этому. Необходимо помнить об угрозе, исходящей с запада, и все наши дела должны быть направлены на предотвращение и отражение этой угрозы.

Вот в салон-вагон заходит Ольга, глаза заплаканные. Опять, наверное, смотрела какой-нибудь душещипательный фильм с трагическим концом. Ага, и Михаил вместе с ней, придерживает сестру под руку, значит, смотрели вместе, и что-то военное. Наш будущий «военный гений» мелодрамы про любовь на дух не переносит, просто убегает. А вот военные фильмы может смотреть часами. Есть в них нечто, что завораживает мужчин. Окошко в другой мир, яростный и беспощадный, ведущий борьбу не на жизнь, а на смерть. У Михаила вид, напротив, решительный — изменился мальчик за эти четыре дня, повзрослел.

— Доброе утро, Сандро, — звякнув шашкой, Михаил присел за мой столик. — Что такой невеселый? Мы ехали, ехали и наконец почти доехали. Уже через сутки будем в Порт-Артуре, а там уже и до Кореи недалеко. Я вот что подумал. Интересно, а почему Ники вслед за нами адмирала Макарова не послал, как в тот раз? Неужто на Алексеева надеется?

— Больше на Ларионова, — ответил я, отодвигая от себя чашечку кофе и делая стюарду знак, чтобы принес еще — мне и Михаилу с Ольгой. — Пойми, Миша, Ники совершенно прав. Тут на Дальнем Востоке управятся и без Макарова. А вот если англичане полезут к Петербургу, то в Кронштадте Макаров будет как раз на своем месте.

Михаил удивился:

— Ты полагаешь, англичане влезут в эту войну?

— Влезут или нет — это как Ники себя поведет, — ответил я. — Для того и армию перебрасывают не в Маньчжурию, как в тот раз, а в Туркестан. В Маньчжурии трудами адмирала Ларионова и его соратников нашим солдатикам уже и делать-то нечего. А из Туркестана рукой подать как до Персии, так и до Индии. Для того и Макаров на Балтике — встретить британские броненосцы на дальних подступах к столице, например в Датских проливах. Если Ники заручится еще и поддержкой кайзера Вильгельма, что почти неизбежно, то русско-германо-датский флот сумеет не пропустить бриттов в Балтику. Фон Тирпиц — это еще тот рыжий черт, и стоит нашего Макарова.

Я думаю, Миша, на войну они не решатся, это был бы самый простой выход. Тут от них мелких пакостей ждать надо. Революционеры-нигилисты-бомбисты и журналисты-либералы-масоны — вот каким будет их оружие в этой войне, а отнюдь не броненосцы. Ненавидят они нас люто еще чуть ли не со времен наполеоновских войн, но умеют эту ненависть затаивать и наносить удары из-за угла.

— Сандро, Миша, — подала голос Ольга, — ну что вы всё о войне да о войне. А без войн как-нибудь можно?

— Оля, — ответил я, — с времен Каина и Авеля сильный отбирал у слабого еду, одежду, дом, женщину. Если ты не хочешь, чтобы тебя ограбили и убили, ты должен быть сильнее своего обидчика. Англия поднялась как ведущая мировая держава с помощью пиратов, грабивших испанские галеоны с серебром и золотом. Эти повадки грабителей с большой дороги никуда не исчезли. Старого пирата не перевоспитаешь, его можно успокоить, лишь повесив на рее. И еще: для пиратов нет законов чести, для них, ради успеха, допустима любая подлость, любой обман. Бесполезно вести с ними дела, как с обычной нацией — к примеру, с французами или германцами.

— Но, Сандро, у французов верность слову и честность тоже не ночевала, — поправил меня Михаил. — Вспомни, как их император Наполеон завалил Россию фальшивыми деньгами, которые печатались в Париже. А сейчас они за нашей спиной договариваются с британцами. А еще союзники называются. Правильно их Ники осадил, должны знать свое место…