Петербургский сыск. 1870–1874

Такое помогало следить за следствием и видеть недочеты агентов, но прежде всего свои.

– Значит, честные и благородные, говоришь. – ни с того, ни с сего произнёс начальник сыскной полиции и умолк, пока не остановились у означенного дома.

Миша, как всегда соскочил в силу молодости, а Иван Дмитриевич, ощущая тяжесть в ногах, степенно ступил на землю, как казалось любопытным, которых не корми, а дай поглазеть на жертв преступлений. Вот их Путилин не понимал, ну, занялись бы работой, делами или еще чем полезным, но стоять и глазеть?

Во доре дома царила какая—то суета, передававшаяся окружающим, только Иван Дмитриевич неспешым шагом направился к яме, из которой по распоряжению участкового пристава достали труп и положили тут же, на краю.

Путилин приложил руку с платком к лицу, запах стоял отвратительный.

– Подсунули вы мне, господа подарок, – доктор вытирал со лба пот, ведь на улице стоит лето, а ему пришлось осмотреть тело со всех сторон, да и лишний вес давал знать, – жара—то сегодня.

– Доброе утро, – поздоровался с присутствующими Путилин и обратился к доктору, – чем обрадуете нас?

– Иван Дмитрич, наше вам, – доктор наклонил голову, показав начальнику сыска залысину, прикрытую длинными седоватыми волосами, – могу сказать, что не зря вас вызвали.

– Убийство?

– Да, если он не имел рук обезьяны, чтобы в минуту душевного неспокойствия покончить с собой посредством молотка или тому подобного, – доктор Петревский был словоохоч и много говорил лишнего, даже на конкретно поставленный вопрос, – точнее скажу позже, когда это, – он указал пальцем на тело. – распотрошу, как изволили выразиться ваши, Иван Дмитрич, агенты прошлую нашу встречу.

– Не стоит, Иван Павлович, держать на них зла. они насмотрятся всякого, вот и чудят иной раз.

– Иван Дмитрич, не малые же дети?

– Значит, убийство? – Путилин посмотрел на убитого, один из полицейских в эту минуту бросал на тело взятую у хозяина рогожку, не обращая внимания на последние слова доктора.

– Да, – обиженным тоном отрезал доктор и отвернулся.

Пристав 1 участка Васильевской части майор Бахмутов, коренастый невысокого роста, мужчина тридцати девяти лет с едва заметной сединой в казацких усах, стоял поодаль и прикрывал нижнюю половину лица большим белым платком, который достал из кармана и теперь страдальческое выражение глаз выдавало, что ему хотелось побыстрее закончить осмотр места происшествия. Запах стоял очень сильный и неприятный, хотя лето только и вступало в свои права, но дни стояли жаркие, солнце нежадно палило землю.

– Иван Дмитрич. – голос пристава сквозь платок звучал глухо и с каким—то надрывом и жалостью, – ради Бога, пройдемте подальше от столь зловонного места.

У Путилина правая бровь приподнялась.

– Хорошо, Константин Михайлович, хозяин дома господин…, – начальник сыскной полиции сделал паузу.

– Господин Краснопольский, – подсказал майор.

– Да, да, с ним мы можем поговорить?

– Только не здесь, Иван Дмитрич, только не здесь.

– Хорошо, Миша, – Путилин позвал помощника, – проверь одежду, карманы, ну, не мне тебя учить.

– Ясненько.

– Константин Михайлович. Не сочтите за труд, проводите меня к хозяину.

– С превеликим удовольствием, – и майор быстрыми шагами направился к дому.

Путилин шел следом, но не так быстро и поэтому у дверей Бахмутов остановился перевести дыхание, вытирал платком лоб.

– Духота сегодня, – пристав старался не смотреть в глаза Ивану Дмитриевичу, чтобы не показывать своего смущения.

– Наверное, все лето таким жарким будет, если уж в начале такое творится.

– Да, совершенно верно, пройдемте, – и добавил, – я просил господина Краснопольского никуда не отлучаться, зная, что могут к нему возникнуть вопросы.

Путилин только кивнул головой, что, мол, правильно, вопросы к хозяину всегда возникают, особенно в такой ситуации, ведь это у него возле дома найден труп убитого человека.

Николай Николаевич Краснопольский, владелец трехэтажного каменного дома, занимал весь второй этаж, первый и третий сдавал в наем. Встретил полицейских в вицмундире статского советника со звездой и орденской лентой Святого Владимира и не предложил сесть, так и остались стоять.

– Господа, я вас внимательно слушаю, – голос звучал довольно громко и с повелительной интонацией, словно начальник сыскной полиции статский советник Путилин пришел с прошением в департамент к высокому начальству.

Иван Дмитриевич улыбнулся уголками губ.

– Путилин, статский советник, начальник сыскного отделения полиции, – отрекомендовался он, – может быть, – Иван Дмитриевич обвел взглядом кабинет хозяина, – вы предложите нам присесть.

– Да, да, господа, располагайтесь, – по лицу промелькнуло удивление, что столь высокий чин по табелю о рангах занимает какой—то там полицейский, хотя и столоначальник, как перевел на казенный язык для себя Николай Николаевич.

Изящное, почти невесомое кресло приняла на себя пополневшую в последнее время фигуру Путилина.

– Чем могу помочь, господа, – после того, как пришедшие сели, произнёс Краснопольский.

– Вы наслышаны о том печальном событии. Что случилось во дворе вашего дома?