Порфирий откинулся на спинку стула и не успел открыть рта, в затылок упёрлось что—то холодное.
– Не хочешь дырки в голове, брось, – послышался хриплый голос.
На пол упал нож.
– Кто там… – и сделал попытку встать.
– Сидеть, – дуло больнее надавило на затылок, – лучше скажи, зачем родную мать жизни лишил.
Обыденная история. 1874 год
Ранним утром, когда солнце на востоке еще не проснулось, а только лишь затронуло ночной сумрак робким едва заметным светом, городовой вышел на обход порученного ему участка. На улице после теплой дежурной комнаты на него пахнуло свежим прохладным воздухом, Он с наслаждением вздохнул полной грудью. Красота, покой. Ему нравилось нести службу в это время суток. Город еще спит и не слышен стук колес по булыжной мостовой, торговцы с лотками еще не появились на улицах, предлагая и расхваливая свой товар, а горожане пока не спешат по служебным и личным делам.
У Сампсониевского моста он остановился, облокотился о перила и замер от неожиданности. Внизу на каменной площадке лежало два тела: женщина на спине, раскинув руки в стороны руки, со сбившимся на голове платком, и рядом с нею мужчина с окровавленным лицом, поджав к себе ноги.
Городовой бегом, перепрыгивая через ступеньку, спустился вниз. Женщина была мертва, мужчина судорожно дышал.
Когда раздался звон колокольца у входной двери, Иван Дмитриевич сидел в излюбленном кресле, держа в руках вчерашнюю газету, которую так и не прочел из—за занятости. Протянул руку к маленькому столику, где стояла чашка с обжигающим чаем, пригубил.
– Там к Вам от дежурного чиновника посыльный, – отирая руки полотенцем, произнёсла Глаша, кухарка и домоуправительница в едином лице.
– Проси, – Путилин поднялся и потянулся. Проснулся сегодня пораньше, чтобы в тишине провести время перед поездкой на службу, ан не, тяжело вздохнул и отправил очки в карман халата
– Иван Дмитрич, – начал с порога посыльный, еще молодой парнишка с едва пробивающимися усиками под носом, – помощник пристава Петербургской части просил Вас прибыть к Сампсониевскому мосту, там убийство. Коляска ждет, – добавил он.
– Так, так, – пощипал пальцами бакенбарды – ступай. Сейчас спущусь.
Не смотря на ранний час у лестницы, ведущей вниз к воде, стояли любопытствующие. Переговаривались тихими голосами и обсуждали случившееся происшествие. Им не давали спуститься вниз два дюжих полицейских, исподлобья окидывающих взглядами присутствующих.
Иван Дмитриевич спрыгнул с коляски почти на ходу, не терпелось увидеть, что стряслось.
– Здравия желаем, – стражи взяли во фрунт при приближении сыскного начальника, тот только кивнул в ответ головой.
Помощник пристава стоял подле тел, заложив руки за спину. Нахмурившееся лицо давало понять, мол, не было печали, так вот какую напасть ниспослал Господь на наши головы.
– Доброе утро, – поприветствовал Путилин полицейского начальника.
– Доброе, Иван Дмитриевич, доброе, – и посетовал, – кабы не это, – и указал рукою.
Путилин присел к телам, женщина была мертва, даже тонкая струйка крови из левого уголка губ успела превратиться в коричневый след, словно художник сделал неудачный мазок. Сбившийся на одну сторону красный платок с золоченной бахромой, самое удивительное открытые голубые глаза и выражение не страха на лице, а удивления.
Мужчина тяжело дышал.
Иван Дмитриевич поднял взгляд на помощника пристава, тот понял немой вопрос.
– Доктор Остен должен быть с минуты на минуту, – наверху на набережной послышалось цоканье конских копыт.
– А вот и он.
Действительно по лестнице начал спускаться высокий мужчина в пенсне и с саквояжем в руке.
– Что тут у нас, – он присел на корточки рядом с начальником сыскной полиции. Первым осмотрел мужчину.
– Можно увозить, – произнёс он, – ушибы не смертельные.
– Постойте, – остановил Путилин, увидев, что потерпевший открыл глаза, – что стряслось с вами?
– Какие—то, – он набрал полную грудь воздуха, – оборванцы… скинули… нас
– Как Вас зовут?
– Петр…, – потерпевший схватился за грудь, – здесь больно… жжет, не могу.
– Ваша фамилия?
– Рогов.
– А женщина?
– Не знаю, – прохрипел он, – я ее не знаю, – и лишился чувств.
Потерпевшего увезли.
– Что поведает нам эскулап? – с обреченностью в голосе сказал помощник пристава, записывая дело в разряд бесполезных поисков.
– Эскулап может поведать вот о чем, – Остен снял пенсне и мягкой тряпочкой, извлеченной из кармана жилетки, начал их протирать, – сброшены с моста, как видите здесь высота две сажени, женщина упала на спину, долго не мучилась. Более подробно поведаю Вам после вскрытия. А вот пострадавший, как его, – он щелкнул пальцами левой руки, правой одел пенсне.
– Рогов, – подсказал помощник пристава.
– Да, Рогов, – подумал врач, покачав головой, – серьезных травм нет, хотя точнее скажу после осмотра.
– Когда можно получить отсчет? – обратился Путилин к врачу, тот пожал плечами.
– Думаю к вечеру его представлю, а за сим разрешите откланяться, – он приподнял шляпу и удалился.