Петербургский сыск. 1874—1883

Четырехэтажное здание с большими окнами и семью арками, караульными солдатами, выстроившимися вдоль центрального проспекта столицы, появилось по левую руку.

У входа прохаживался в ожидании приезда начальника сыскной полиции управляющий гостиницей, не знающий, куда девать ставшие бесполезными руки. Он заметил Путилина, и на лице промелькнуло облегчение, словно некая тяжесть свалилась с плеч.

– Что стряслось? – вместо приветствия произнёс Иван Дмитриевич.

– Это ужасно! Неизвестный поднялся в нумер на второй этаж и стрелял в проживающего там господина Ильина, – прошептал управляющий.

– Он убит?

– Нет, но врач говорит, что недолго ему мучится, опасные раны.

– Простите, но кто таков этот Ильин?

– О это весьма богатый человек из харьковской губернии, – также тихо продолжил он.

– Где потерпевший?

– Отнесен в спальню нумера, там же врач.

– Проводите меня.

Шли, молча, только на втором этаже Иван Дмитриевич спросил:

– Как долго потерпевший проживал у Вас?

– В этот приезд недели с две.

– Часто бывал в столице?

– О да! Дольно часто, чуть ли не каждый месяц. По этой причине господин Ильин абоноровал нумер за собою.

– Как долго?

– Третий год.

– Хорошо.

Дверь нумера была приоткрыта, за ней на полу следы крови.

Из спальни навстречу вышел врач с маленькой бородкой клинышком и в пенсне, за ним шел помощник с саквояжем в руках.

– Иван Дмитриевич, – произнёс он, – вот так и приходиться встречаться в трагических обстоятельствах.

– Ce la vie! (Такова жизнь!) – сказал Путилин. – Как самочувствие Вашего пациента?

– Все в руках Господа, – врач снял пенсне и потер пальцами переносицу, – шесть пуль попали в грудь. Убийца стрелял с двух аршин.

– Можно к нему пройти?

– Ваше право, но он лишился чувств и я не могу предположить, что будет способен разговаривать до своей кончины, но в кабинете служанка Зинаида Милкова.

– Она приезжала с хозяином?

– Нет, она постоянно проживала в гостинице.

– Благодарю.

Девушка сидела на краешке кожаного дивана, закрыв лицо платком. Она не слышала, как вошел в кабинет Путилин. Только вздрагивающие плечи, говорили о том, что она рыдала.

Иван Дмитриевич присел рядом, скрестил руки на рукояти трости и застыл в ожидании, когда девушка сможет успокоиться.

Через некоторое время служанка убрала от лица платок, осмотрела с удивлением кабинет, на Путилине задержала взгляд.

– Прошу извинить меня за беспокойство, Зинаида, – произнёс, не поворачивая головы, Иван Дмитриевич, – но я вынужден задать несколько вопросов.

– Я готова, господин…

– Путилин, начальник сыскной полиции, но можно Иван Дмитриевич.

– Я готова, господин Путилин, – потом поправилась, – Иван Дмитриевич.

– Кто приходил сегодня к Ильину?

– Вы говорите о том, кто совершил насилие?

– Да.

– Он не представился, но выглядел несколько нервным.

– Ты ранее его видела?

– Нет, впервые.

– Как он выглядел?

– Высокий, красивый, в одежде от хорошего портного.

– Это ты сразу отметила?

– Я не знаю, как Вам объяснить.

– Хорошо, опиши его глаза, нос, лицо наконец.

– Лицо продолговатое, меня поразила, когда я открыла дверь, его бледность, глаза, – она говорила спокойно, щеки порозовели, – мне показалось, что карие, хотя могу ошибиться, ведь в коридоре не так светло.

– А волосы, усы?

– Усов и бороды не было, а цвет волос… Нет, – покачала головой, – на нем была шляпа и он ее не снимал.

– Ты сможешь его опознать?

– Думаю да.

– Что ж, злодей будет найден.

Иван Дмитриевич поднялся с дивана, собираясь попрощаться, когда в дверь кабинета раздался стук.

– Входите, – произнёс начальник сыска.

– Господин Путилин, – выпятил вперед грудь вошедший полицейский, – там извозчик прямо—таки рвется к Вам, говорит, что с неотложным делом.

У входа в гостиницу возле коляски стоял бородатый извозчик, нервно покусывающий губы.

– Слушаю, – подошел к нему Иван Дмитриевич.

– Господин Путилин, – наклонил голову к уху начальника сыска и зашептал, – с час тому ко мне подсел молодой человек с пистолетом в руках, я был напуган, но он просил отвезти в Свечной переулок, там он вышел у доходного дома Туляковых и с лихорадочной торопливостью в него вошел.

– А далее?

– Я поначалу на Офицерскую к Вам, там мне сказали, что Вы в «Европейской», ну я сюда, а тут узнал, что какой—то господин застрелен.

– Ты его узнаешь?

– Как же не спознать.

Путилин подозвал одного из полицейских, стоящих у входа.

– Вези, голубчик, нас к твоему молодому человеку.

Небольшая квартира, которую занимал в доходном доме молодой человек, носила следы поспешного бегства, только бросалась в глаза стоящая на столе бутылка французского вина в обществе одинокого фужера.

Привратник стоял у двери.

– Я слышал, как он извозчику говорил: «Гони на Николаевский», – торопливо говорил он, словно был в подозрении и стремился к своему оправданию, – я рядом стоял.

– У него в руках что—нибудь было, когда он приехал?

– Не заметил, он быстро пробежал мимо меня и сразу к себе.

– Закрывай дверь и вызови околоточного, чтобы никто сюда не имел доступа.

– Так точно.

Путилин показал сопровождающему его полицейскому следовать далее на вокзал.