Петербургское действо

Пассекъ вмѣстѣ съ Шепелевымъ вошли въ большую горницу. Когда дверь отворилась, гулъ голосовъ цѣлаго десятка офицеровъ, хохотъ и споръ, — все прекратилось сразу отъ новаго незнакомаго лица рядового преображенца.

— А? Богданычъ! Здравствуй Петра. Иди! Богдыханычъ! Здорово!… И его тоже заставить надо!… раздались голоса отовсюду.

Шепелевъ, нѣсколько смущаясь, озирался кругомъ, старался угадать хозяевъ, но Пассекъ тотчасъ познакомилъ его съ тремя офицерами, головами выше всѣхъ остальныхъ и назвалъ ему Орловыхъ: цалмейстера Григорія, преображенца Алексѣя и семеновца Ѳедора.

Затѣмъ Пассекъ прибавилъ громче, какъ-то налегая на слова:

— Господинъ Шепелевъ, племянникъ нашего капитанъ-поручика Квасова — и живетъ съ нимъ вмѣстѣ.

Шепелевъ замѣтилъ, что кой-кто изъ офицеровъ переглянулись, а нѣкоторые изъ нихъ изъ-томъ числѣ Алексѣй Орловъ, слегка нахмурились.

— Чѣмъ прикажете угощать, сударь? спросилъ Шепелева Григорій Орловъ, настоящій хозяинъ квартиры, такъ какъ братья его жили по близости полковъ.

Пассекъ перебилъ его и, объяснивъ, что Шепелевъ явился по его личной просьбѣ, просилъ всѣхъ внимательно прослушать въ чемъ дѣло.

— Разскажите, пожалуйста, подробно все, что вы видѣли и знаете. Только зовите того гольштинскимъ офицеромъ, а фамиліи не называйте, сказалъ онъ Шепелеву.

Молодой человѣкъ сталъ разсказывать, смущаясь немного, такъ какъ всѣ офицеры окружили его, разглядывали и внимательно слушали.

Тутъ были измайловцы: два брата Рославлевы и Ласунскій: семеновцы: Ѳедоръ Орловъ и Всеволожскій; преображенцы: Барятинскій, Баскаковъ и Чертковъ и конногвардейцы Хитровъ и Пушкинъ. Самые старшіе изъ всѣхъ лѣтами, маіоръ Рославлевъ и капитанъ Ласунскій, стали ближе всѣхъ къ Шепелеву и, прерывали его несвязный разсказъ вопросами…

Наконецъ, Шепелевъ, разсказывая, дошелъ до того пункта, когда его потребовали къ принцу. Алексѣй Орловъ нетерпѣливо перебилъ его разсказъ и воскликнулъ, обращаясь къ Пассеку…

— Ну, что жъ тутъ любопытнаго?… Ну, мы!… Гриша и я! Мы сами сегодня всѣмъ разсказали. Ласунскій давно ужь знаетъ. Ну, жаловаться пріѣхалъ. Ну и чортъ съ нимъ!

— А кто онъ такой? спросилъ Пассекъ.

— Ротмейстеръ какой-то голштинскій! сказалъ Григорій Орловъ.,

— Фехтмейстеръ Котцау! крикнулъ Пассекъ, какъ бы вдругъ разсердившись.

— Что?! Кто?! Какъ?! загудѣло десять голосовъ,

Алексѣй Орловъ, отошедшій было къ окну, молніей обернулся назадъ.

— Сла-а-вно!! воскликнулъ онъ во все горло и треснулъ въ ладоши. — Сла-а-вно!! Пріѣзжій фейхтмейстеръ! Первый ему блмнъ русскій, да комомъ.

— Фридриховскій Котцау? выговорилъ Григорій Орловъ, тихо и видимо смущаясь.

— Да вѣрно ли это, сударь мой, допрашивали Шепелева Ласунскій и Ѳедоръ Орловъ. — Вѣрно ли вы помните фамилію?…

Шепелевъ поручился за достовѣрность… Веселыя лица постепенно нахмурились и всѣ озабоченные окружили двухъ братьевъ, виновниковъ исторіи, Григорій Орловъ слегка измѣнился въ лицѣ.

— Это очень дурно! выговорилъ Ласунскій. — Я даже не понимаю, какъ принцъ до сихъ поръ ничего съ вами не сдѣлалъ.

— Я и сообразить сразу не могу, что будетъ теперь! воскликнулъ Пассекъ. — Онъ только-что пріѣхалъ, представился государю, и ужь получилъ отъ него чинъ русскаго маіора.

— Онъ прямо пріѣхалъ отъ Фридриха! замѣтилъ кто-то.

— Государь за него не только тебя, Григорій Григорьевичъ, велитъ судить, а и всѣмъ вамъ, да и намъ съ вами, не сдобровать… сказалъ старшій Рославлевъ.

— Скорѣе рѣшайте! Что дѣлать? Скорѣе! заговорило нѣсколько человѣкъ.

— Ты куда? воскликнулъ Пассекъ, увидя Алексѣя Орлова въ шляпѣ.

— Я? Къ Трубецкому и къ Скабронскому.

— Зачѣмъ?

— Я беру на себя одного! Буду Никиту Юрьевича, а не захочетъ, то графа Скабронскаго — просить тотчасъ ѣхатъ со мной замолвить словечко гетману, а тотъ пусть отправится къ принцу и, пожалуй, къ самому государю. Нечего мѣшкать. A вы свое дѣлайте….

— Погоди!… Надо…

— Нечего годить, крикнулъ Алексѣй Орловъ уже въ дверяхъ. — Держите совѣтъ и дѣлайте свое. A покуда вы тутъ будете мыслями разводить, я побываю и у Трубецкаго, и у гетмана и, прежде всего, у Скабронскаго! A вы-то, чѣмъ болтать-то. ѣхали бы тоже сейчасъ къ княгинѣ Катеринѣ Романовнѣ, прибавилъ онъ, обращаясь къ Пассеку и Ласунскому.

— Обожди, Алеша, дай сговориться путемъ. Графъ Скабронскій трусу отпразднуетъ и только тебя по губамъ помажетъ, сказалъ Ѳедоръ Орловъ.

— Помажетъ, такъ и я мазну тоже, знаю чѣмъ. Ну, будьте здоровы, гутъ морхенъ! махнулъ рукой Алексѣй Орловъ и вышелъ.

Оставшіеся заспорили. Всякій предлагалъ свою немедленную мѣру. Явившійся въ горницу Агафонъ предложилъ даже ѣхать мириться съ Котцау, хоть деньгами его закупить, если можно.

Но Григорій Орловъ только рукой отмахнулся отъ предложенія стараго дядьки.

Шепелевъ замѣтилъ, что онъ стѣсняетъ совѣтующееся общество, что многіе шепчутся, отходя въ углы, къ окнамъ. Наконецъ, онъ увидѣлъ нечаянно, что самъ Пассекъ сдвинулъ брови и мотнулъ на него головой Ѳедору Орлову, когда тотъ громко посовѣтывалъ брату немедленно ѣхать просить заступничества у государыни.

Шепелевъ откланялся со всѣми и вышелъ изъ квартиры.

XXII