Петербургское действо

Но одинъ Гольцъ не могъ бы ничего сдѣлать, если бы у него не было вѣрнаго союзника. Этотъ союзникъ теперь при маленькомъ дворѣ Ораніенбаума ежедневно пріобрѣталъ все большее и большее значеніе. Этотъ союзникъ была страшная сила, тотъ архимедовъ рычагъ, которымъ можно земной шаръ свернуть. Крайне умная, замѣчательно красивая, энергическая и изящная женщина всегда сдѣлаетъ, всегда совершитъ, что захочетъ. И не разъ въ исторіи подобныя личности совершали великія историческія событія, держали въ рукахъ своихъ судьбы цѣлаго государства, иногда судьбы нѣсколькихъ странъ. Въ интимной и простой обстановкѣ маленькаго дворца появилась Маргарита. Добродушнымъ, мягкосерднымъ, слабохарактернымъ поклонникомъ женской красоты было вообще завладѣть не трудно. Графиня увидала вскорѣ, что задача ея гораздо, легче, нежели она думала: это былъ императоръ всероссійскій, но вѣдь это былъ маленькій, болѣзненный, тщедушный человѣкъ, падкій на лесть и, конечно, падкій на кокетство такой красавицы, какою была Маргарита.

Не прошло и двухъ недѣль со времени переѣзда государя въ Ораніенбаумъ, какъ Маргарита въ качествѣ придворной дамы уже переѣхала туда на житье. И скоро, все, что окружало государя, — и тотъ же Минихъ, и тотъ же Корфъ, и, наконецъ, самъ принцъ Жоржъ, — все было у ногъ красавицы, одушевлявшей ежедневныя вечеринки во дворцѣ. И всѣ они были даже искренны!

Эта иноземка, русская только по фамиліи, но, однако, славянка, была на столько очаровательна, на столько увлекательна въ малѣйшихъ пустякахъ, въ простой бесѣдѣ, въ простыхъ играхъ и шуткахъ, что нельзя было устоять противъ нея. Въ добавокъ Маргарита чувствовала теперь, что она совершенно въ своей сферѣ и будто родилась для того, чтобы вести придворцовую интригу, изящно обманывая всѣхъ придворныхъ, и старыхъ, и молодыхъ. Многіе изъ посѣщавшихъ Ораніенбаумъ бывали нѣсколько скандализированы ролью красавицы, но не могли не согласиться, что эта женщина, въ интимномъ кругу, даже опасна для всякаго. Даже два посланника, Мерсій и Бретейль, находили удовольствіе въ бесѣдахъ съ вѣчно веселой и остроумной кокеткой.

Маргарита объяснялась свободно на трехъ языкахъ, и это тоже не мало помогало ей. Пребываніе ея, послѣ замужества, въ Версалѣ, въ придворномъ кружкѣ Людовика XV, хотя и краткое, тоже отчасти теперь помогало ей. Она вспоминала все, что когда-то видѣла тамъ. Маркиза Помпадуръ не выходила у нея изъ головы, была идеаломъ ея грезъ, всѣхъ ея помысловъ, всѣхъ ея стремленій. Но чтобы сдѣлаться, въ Россіи, тѣмъ же, чѣмъ была та женщина во Франціи, сдѣлаться повелительницей всей страны, мало было одного кокетства. Надо было овладѣть государемъ вполнѣ, властвовать надъ каждой его слабостью, надъ каждымъ его помысломъ, не дѣлясь ни съ кѣмъ. Слѣдовательно, надо было прежде всего избавиться отъ его фаворитовъ и друзей, и Маргарита, уже ненавидѣвшая Гудовича, стала стараться удалить главнаго фаворита. Послѣ Гудовича приходилось вступить въ борьбу съ Воронцовой, но и это было не трудно. Глупая, крайне дурная собою, графиня Воронцова, которую Бретейль окрестилъ именемъ «servante de cabaret», не только совершенно стушевывалась около блестящей Маргариты, но даже помимо своей воли служила тѣмъ, что Бретейль называлъ теперь «repoussoir». Когда Маргарита садилась около краснорожей, толстой, неуклюжей, съ глупымъ взглядомъ женщины, то отъ сравненія казалась. конечно, еще красивѣе, изящнѣе и очаровательнѣе. Мерсій однажды, видя этихъ двухъ женщинъ рядомъ, даже не выдержалъ и, невольно обратившись къ Миниху, сказалъ ему шепотомъ:

— Посмотрите на этихъ двухъ личностей, на этихъ двухъ графинь. И эта женщина, и та тоже женщина! Но одна приближаетъ васъ въ небу, возвышаетъ вашу душу, ваши помыслы своимъ изящнымъ обликомъ, другая низвергаетъ васъ въ Дантовъ адъ, напоминаетъ его безобразныя исчадія. Впрочемъ нѣтъ, даже и не это… Въ исчадіяхъ ада есть все-таки какое-то безобразное значеніе, безобразная мощь, а эта фигура скорѣе сорвалась съ какой-нибудь картинки Теньера. У преддверій кабаковъ Голландіи я видалъ часто такихъ подпившихъ и пляшущихъ матронъ.

Если бы чувство государя зависѣло отъ лица и ума Воронцовой, то, конечно, побѣда была бы на сторонѣ Маргариты давно. Но у государя была привычка къ «Романовнѣ.» Кромѣ этой привычки, было еще что-то.

Маргарита всячески и давно старалась разгадать, что могло привязать Петра Ѳедоровича къ этой невозможной женщинѣ, и теперь Маргарита начала догадываться. Когда-то Воронцова говорила Гудовичу, что графиня Скабронская скоро надоѣстъ государю и что онъ снова вернется съ ней, потому что она:

— Простота! что онъ ни скажетъ, все сдѣлаю, а другія умничать начнутъ!

Тонкая Маргарита однажды именно это и поняла! A глупая Воронцова вдругъ однажды догадалась, что эта изящная красавица и умница ей подражаетъ. Она тоже теперь: «простота и что ей ни прикажутъ, все дѣлаетъ!»