Петербургское дело

«Ничего, отобьется», — успокоил себя Андрей. И более не раздумывал.

Вскоре он был уже возле развалин.

«Это старинное здание, построенное еще при императоре Павле Первом. Там, во второй от входа комнате — слева, за остатками камина — есть дыра. Если постараешься, сможешь пролезть. Это вход в туннель».

Дыру Андрей нашел быстро. Протиснуться в нее было сложновато, пришлось даже снять свитер и тащить его за собой. Но после двух или трех метров туннель расширился. Дальше можно было ползти на корточках.

В туннеле было темно и холодно. Пальцы загребали мокрую грязь. За шиворот капала вода. Пару раз из-под руки Андрея с писком метнулись крысы.

«Господи, когда же это кончится?» — морщась от отвращения и страха, думал Андрей.

Однако до конца было еще далеко.

Сердце колотилось как бешеное. Несмотря на то что в туннеле было холодно, рубашка Андрея взмокла от пота и прилипла к спине. Пот катился по лбу и разъедал глаза. Тогда Андрей зажмурился и стал размеренно перебирать руками, помогая себе японскими трехстишиями, которым научила его Тая.

Холодный дождь без конца.
Так смотрит продрогшая обезьянка,
Будто просит соломенный плащ.

Пять метров. Десять. Пятнадцать.

Прощальные стихи
На веере хотел я написать, —
В руке сломался он.

Андрею вдруг показалось, что за ним кто-то ползет. Он даже услышал чье-то прерывистое дыхание у себя за спиной. Черкасов остановился и прислушался. Однако, кроме стука собственного сердца, он ничего больше не услышал. Туннель был такой узкий, что обернуться назад было невозможно.

— Это все пустяки. В туннеле никого, кроме меня, нет, — вслух сказал он.

Звук собственного голоса немного успокоил его. Андрей собрал волю в кулак и пополз дальше.

Бабочкой никогда
Он уж не станет… Напрасно дрожит
Червяк на осеннем ветру.

Еще десять метров. И дальше, дальше.

«Когда? Когда? Когда?» — билось сердце в груди Андрея.

«Пройдешь туннелем полкилометра, затем он обрывается», — вспомнил он слова профессора.

— Господи, ну когда же он кончится? — чуть, не плача, взмолился Андрей.

Едва он об этом подумал, как где-то вдалеке замерцало маленькое бледное пятнышко. Это прибавило сил. Он пополз в два раза быстрее, обдирая пальцы в кровь об острую, мокрую щебенку.

Пятно становилось все больше. Оно уже было таким ярким, что на него нельзя было смотреть без слез. Наконец Андрей дополз до дыры и в изнеможении ткнулся лбом в старую кирпичную кладку. Несколько секунд Андрей отдыхал. Дыхание с тяжелым хрипом вырывалось у него из груди.

«Раскидаешь кирпичи и выберешься наружу, — прозвучал в голове Андрея голос профессора Киренко. — Ты будешь аккурат возле дороги».

Андрей поднял голову и взялся за работу. Мокрые грязные кирпичи скользили под пальцами, но он не останавливался. И вскоре его упорство было вознаграждено.

Черкасов сунул в образовавшуюся дыру голову, затем, упираясь ногами в дно туннеля и в наваленные грудой кирпичи, стал выбираться наружу. Торчащий из окоема камень впился ему в плечо. Андрей что было сил дернулся вверх. Рубашка с треском порвалась. Еще несколько усилий, и Андрей был наверху.

Выбравшись, Андрей уселся на остатки каменной кладки и огляделся. Метрах в двадцати от себя он увидел серую полосу асфальта. Андрей поднял с земли свитер и хотел протереть им глаза и лицо, но тут острая боль пронзила его правое предплечье. Он посмотрел на руку и увидел, что правый рукав-рубашки промок от крови.

«Камень!» — понял Андрей.

Он так поспешно выбирался из туннеля, что потерял всякую осторожность. И вот вам пожалуйста!

Стараясь не шевелить рукой, Андрей тщательно оглядел рану. Кожа на предплечье была сильно разодрана. Однако рана оказалась неглубокой, и Андрей немного успокоился. Он вынул из кармана платок и как мог перевязал кровоточащее предплечье. Затем обмакнул свитер в лужу и вытер лицо.

Где-то неподалеку затарахтел мотор машины. Андрей поднялся с камня и, прихрамывая, медленно побрел к дороге.

Глава вторая РАЗВЯЗКА

1

Капитан Петров работал в питерском утро столько, сколько себя помнил. По крайней мере, ему так казалось. Так или иначе, но другой жизни он себе просто не представлял.

Субъекта, сидящего на скамейке с бутылкой пива в руке, капитан Петров тоже знал столько, сколько себя помнил. Казалось, приди он сюда в любое время дня и ночи, в любое время года и в любую погоду, а этот субъект все так же будет сидеть на скамейке, щуриться на солнышко (если оно есть) и пить дешевое пиво.

Выглядел субъект неважно. Потертая куртка, затертые почти до дыр джинсы. Рубашка, которую следовало выстирать еще две недели назад (а лучше сразу выбросить на помойку). Плюс впавшие щеки, покрытые густой сизой щетиной. Однако держался он с достоинством, высоко подняв голову и поглядывая на капитана как бы сверху вниз (несмотря на то что в действительности он смотрел на Петрова снизу вверх).