Петька из вдовьего дома

Сережка заважничал, даже пытался было взять под свое покровительство Петьку, который, конечно же, в этом ничуть не нуждался. Братишка Кольки Лапшова стал поучать его на каждом шагу. Когда Петьку кто-нибудь называл дураком, Сережка непременно вступался: «Сам дурак! Скажи, Петя?»

Петька в ответ только усмехался. Постепенно улица дала братьям Лапшовым новые имена вместо старого прозвища Барчонки. Старшего Кольку стали звать Лапшой, Сережку прозвали Самаржой, а Витька, у которого был прямой и тонкий нос, превратился почему-то в Кривоносого.

Колька был участником почти всех кулачных боев, какие только случались в округе. На его изуродованном оспой лице синяки были как-то мало заметны и быстро исчезали.

В один из воскресных дней он позвал с собой Петьку и других мальчишек смотреть, как будут драться взрослые.

Кулачный бой намечен между жителями Большой Печерской и Жуковской, а начинается на Кизеветтерской улице, пересекающей две первых. Пока дерутся десятилетние мальчишки, в драке нет никакого ожесточения, и она носит скорее характер игры. При этом соблюдаются все правила, то есть не бьют лежачего, не бьют в живот, под сердце.

Петька тоже дерется, нанося и получая в ответ безобидные удары. Но вот со стороны Большой Печерской прибежал Дикий Барин и изо всей силы ударил Петьку в левый глаз. Мальчик упал. Все возмущены: Дикому Барину, получившему свое прозвище за истрепанную грязную шляпу, уже пятнадцать лет. Петька выходит из боя с громадным синяком. А со стороны Жуковской улицы выступают на подмогу малышам подростки.

Роли меняются, малыши теперь превращаются в зрителей, и бой приобретает уже совсем не безобидный характер, хотя некоторые правила еще и соблюдаются. Но когда вступают взрослые, игра становится похожа на настоящую бойню. Подвыпившие мастеровые и фабричные дерутся с яростным ожесточением.

Вот Большая Печерская погнала Жуковскую. Один упавший от удара остался лежать на месте. Пьяный парикмахер вскочил ему на грудь, начал топтать ногами, пинать в лицо. За пострадавшего вступились возмущенные жуковцы, в ход пошли тяжелые кастеты, кожаные со стальными стержнями трости, — и Большая Печерская обращена в бегство.

Уличный бой разгорается, вовлекая все новых и новых бойцов.

Но вот раздается тревожный свист, из-за угла появляется полиция, и все разбегаются. На улице остаются лишь несколько пьяных да сильно избитых бойцов.

Жаркая уличная схватка позади. Мальчишки, окружив Петьку, идут домой. Всем кажется, что такого здоровенного синяка еще ни у кого не бывало. Над Петькой подшучивают, но он не обижается, понимая, что синяк, да еще во весь глаз, — вещь для бойца почетная. Колька Лапша смотрит с видом знатока и одобрительно хмыкает:

— Здорово он тебя саданул! Молодец, Петя!

Душа Петьки переполнена гордостью, и он отвечает хвастливо:

— Я в другой раз… — он чуть было не сказал: «… и не такой синяк получу!», но, вовремя сообразив, что это глупо, договаривает: —… сам ему засвечу!

Сережка Самаржа, желая, как обычно, защитить Петьку от насмешек, учит его:

— А мне с фонарем ходить светлее будет! Скажи им, Петя!

Однако пора ужинать, и Петька идет домой.

— Где это ты такой синяк заработал? Опять подрался? — строго спрашивает Анна Кирилловна. — Али порки захотел? Ведь я говорила, чтоб не смел больше драться.

— Ну да! Дрался. Чай, я упал.

— А синяк у тебя откуда?

— На камень наткнулся!

— Да ты врешь! Опять дрался с кем-нибудь?

— К тебе кто жаловаться приходил? — уже с вызовом спрашивает мать чувствующий себя в полной безопасности Петька.

— Это он, мама, на чей-нибудь кулак наткнулся! — язвит Оля.

— Молчи, Ольгушка — соленая лягушка! — цыкает на нее Петька.

Анна Кирилловна расспросов не продолжает, делает вид, что верит сыну, и, положив ему на ушибленный глаз листовый свинец из-под чая, завязывает его платком.

Появилось новое развлечение — опять заработала кузница во дворе. Она долго пустовала, прежде чем нашелся арендатор. Нового кузнеца зовут Василием Ивановичем. Он хороший работник, но любит выпить, а поэтому в кузнице нередко работают только его сыновья. Старший, Михаил, — красивый и бравый мужчина, — уже опытный кузнец; так как вина он не пьет, то часто ссорится с отцом, пропивающим их общий заработок.

В одну из таких ссор, при которой присутствовал Петька, Василий Иванович ткнул концом раскаленной до бела оси сыну в бедро. Запахло горелым мясом. Михаил, не сказав ни слова, вышел из кузницы и больше в ней уже не появлялся. После Петька узнал, что он поступил на завод Курбатова, и ему сразу же положили заработок в один рубль двадцать копеек в день.

Второй сын, Николай, — тоже работник изрядный и заменяет отца, когда тот отсыпается после сильной выпивки. Младшему, Лешке, минуло всего пятнадцать лет, и его обязанность пока раздувать меха, нарезать резьбу у болтов и гаек, а в отсутствие отца — бить молотом. Петька часами торчит в кузнице и несколько раз уже ковал себе из конских гвоздей ножички.