Петля

Десять минут спустя «КамАЗ» остановился, и Полякову показалось, что шофер пытался припарковаться на темном углу задней улицы. Машина воткнулась в стену, затем ударилась задом, после шофер перевел передачу скоростей, чтобы взобраться на высокий холм или скальный уступ. Во время этих манипуляций один из боевиков смотрел на Полякова так, будто от них зависела его, полковника, судьба. Олег Иванович тем не менее уже не испытывал страха.

— Товарищи, — произнес он твердо, но осторожно. — Скажите, что вы намерены сделать со мной?.. Я должен сидеть здесь и смотреть?.. Или, может быть, я пойду с вами и стану драться?

Узбеки не произнесли ни слова, они оставались все теми же непостижимыми азиатами.

— Товарищ, вы займете место в нашей операции… — Голос звучал почти нормально, по-русски и доносился откуда-то сзади из-за ящиков с боеприпасами.

Это был тот ответ, которого как раз и не хотел услышать Поляков. Он решил было спросить: «Какое место?», но не осмелился. Он почувствовал сухость во рту, ладони вспотели, глаза ломило от усталости. Если бы знать время и хотя бы приблизительно, что происходит… Глаза немного приноровились к темноте, посмотрев на часы, полковник выругался про себя: светящийся циферблат показывал 23.32 — это осталось с прошлой ночи.

Крышку служебных часов отщелкнул и один из боевиков, что-то сказал, сдерживая возбуждение. Остальные узбеки сразу перевели «Калашниковы» в боевое положение, проверили наличие боезапаса. Один осмотрел свой гранатомет.

Боевики читали молитвы, ждали последнего приказа. Пальцы вцепились в брезент грузовика. Дикие люди Хивы изготовились к битве.

Глава 4

Сигналом к нападению послужило не время, синхронизированное на всех часах боевиков, а начало вечерней молитвы в ближайшей мечети.

Как только первые слова муэдзина прозвучали из установленного на верхушке минарета громкоговорителя, четыре боевика откинули брезентовый полог на крышу грузовика. Их соратники вскинули автоматы «АК-47» и открыли огонь очередями. Даже в полумраке узких улочек Поляков распознал едва знакомые очертания местности. Грузовик стоял на улице, на которой шесть часов назад мальчишка отвлек его внимание. Поляков мгновенно определил обстреливаемую цель: это был дворец Раджабова.

Режущие слух выстрелы гремели в тесном пространстве, пустые гильзы летели во все стороны, звуки от залпов гранатометов непрестанно сотрясали грузовик. Олег Иванович, полузадушенный дымом, маялся в кузове «КамАЗа», алкая хотя бы глоток свежего воздуха.

— Товарищи, выпустите меня, выпустите меня! — Он непрерывно кашлял.

Один из боевиков услышал его вопли сквозь грохот пальбы, влез в машину и вытолкнул оттуда пленника. В это время его товарищи сделали рывок к главным воротам дачи. Ствол автомата упирался в спину, когда Полякова вывели на пыльную дорогу. Затем его направили туда, где слышались разрывы снарядов, выпущенных из гранатометов. Он увидел впереди проломы в дачном заборе, изломанные и искореженные ворота, полуразрушенные посты охраны. Кое-где валялись присыпанные обломками трупы. Слышались стоны раненых узбеков, притулившихся к стволам декоративных пальм.

Пламя от разрывов снарядов освещало картину, какую он и не предполагал увидеть за свое короткое пребывание в Узбекистане. Обширные зеленые лужайки, ухоженные клумбы, экзотические деревья, бассейн с фонтаном, а в глубине на холме — сам дворец, современный вариант резиденции великого монгольского завоевателя Тамерлана. Даже под разрывами снарядов и гранат вид этого дворца создавал у Полякова впечатление о Раджабове как истинном «крестном отце» мафии, который рассчитывал ныне на лавры нового покорителя народов и диктатора, способного возвыситься над множеством людей и попрать законы.

Огонь вели со всех четырех сторон и били только по даче. Каждый взрыв вышибал какую-то часть из раджабовской обители. Вот стена, вот крыша, вот часть купола. Оконные рамы вылетали из стен. Происходила жестокая схватка между личными гвардиями, похожая на те, что велись знаменитыми бандами в Палермо, в Чикаго, в Осака.

Минут через двадцать стрельба прекратилась. Она была столь интенсивной, что Поляков подумал: не осталось никого, кто мог бы теперь вести ответный огонь из горящего здания. И он оказался прав. Помимо случайных выстрелов, стонов и шипения горящих обломков, в которые превратилась теперь дача, здесь не оставалось иных звуков.

Спрятавшись за стволом дерева, Поляков насчитал на поляне семнадцать мертвецов, большинство из отряда нападавших узбеков. Он наблюдал, как немногие из оставшихся в живых перегруппировывались позади ореховых зарослей и командир что-то им неистово втолковывал. Командир дергал себя за бороду и хлопал по ляжкам. Потом обернул скривленное лицо в сторону Полякова и ухмыльнулся во весь рот.

— Ты мог бы стать одним из нас, товарищ. Ты умеешь обращаться с оружием. Я это знаю.

Каким образом этот крестьянского вида узбек так научился говорить по-русски?

— Борясь вместе с нами, ты будешь бороться за собственную жизнь. А предашь нас — умрешь ужасной смертью.