Петля Афродиты

То, что некрасивая толстуха знала ее имя, а также то, что она спешила к ней, переваливаясь, как уточка в мультике, напугало девочку. Незнакомая обстановка, разрешение поиграть с детьми (чего никогда не случалось дома), чужие тетки, и рядом не стало мамы – все это было слишком необычно, чтобы не напугать. Лиза успела выскочить в коридор раньше, чем толстуха поймала ее. Здесь никого не было. Только незнакомая бабушка в синем халате елозила по полу шваброй.

И мир вокруг внезапно стал враждебным, потому что ребенок остался с ним один на один и понял это. Не умом понял, а сердцем, душой, затрепетавшей в маленьком тельце, как только потерялась связь с матерью. Лиза побежала по коридору, надеясь найти маму и заодно убегая от толстухи. Вдруг она услышала визгливый голос:

– Алексеевна! Ловите ребенка!

Лиза догадалась: ловить будут ее. Она ловко обогнула старуху со шваброй, но задела ведро, оно упало набок, вода разлилась по полу, а бабка заголосила:

– А-яй!.. Да куда ж ты несешься, глупая!..

– Ловите же ее! – кричала толстуха. – Я не могу бросить детей!

– Да что я вам, нанялась бегать? У меня тут своя работа…

А Лиза уже была на лестнице и шагала по ступенькам: шаг – приставила вторую ножку, шаг – приставила… Внизу выход – ей туда. А перила такие высокие – еле достать, ступеньки тоже высокие…

Но у выхода мамы не было, значит, она на улице, ждет свою дочь. Внезапно перед малышкой, словно ее соткала рука колдуна, возникла старая тетя в толстых очках. Очки сверкали, в них отражался свет лампочек, а Лизе тогда казалось, будто это злобные огни вылетают из глаз тетки. Она нависла над девочкой – такая огромная и темная, как туча. Из-за ее спины выглянула еще одна… но и она не была мамой. Девочка остановилась, она растерялась.

– Лиза, ты куда? – спросила очкастая тетя.

– Где моя мама?

– Твоя мама ушла на работу. Пойдем к детям?

– Я хочу к маме… – захныкала Лиза.

– Ты уже большая девочка, наверное, знаешь, что мамы работают, а детей оставляют взрослым, чтобы они следили за малышами. Успокойся, Лизанька, у нас хорошо, весело… Пойдем со мной?

Маленькая Лиза ничего не поняла из сказанного, кроме того, что ей лгут. И так стало страшно, так страшно… Здесь же все-все чужие, окружили ее, может, даже хотят что-то плохое сделать. Она расплакалась. Громко и горько расплакалась, чувствуя бессилие, испытывая жуткий страх. Куда ж ей справиться с такими большими тетями?! Мама не могла уйти без нее. А тут еще тетка в очках начала сердиться. Лизу это не остановило, наоборот, она плакала громче, ошибочно полагая, что на нее все рассердятся и отпустят. На улице она найдет дорогу домой.

– Кира Игоревна, чего вы ждете? – раздраженно обернулась к молодой женщине директриса. – Успокойте ребенка, у вас это неплохо получается.

Кирочка, худенькая и похожая на подростка, с мальчишескими чертами остренького личика, присела на корточки и попыталась обнять горюющую малышку. Та вырвалась и заревела во весь голос, прижимаясь к стене спиной и растирая кулачками слезы.

– Лизонька, не плачь, – уговаривала Кира. – Маме нужно уехать, она работает, а тебя не с кем оставить…

Как это – не с кем! Мама уезжала часто, точнее, часто приезжала, а жила в другом городе, но Лизу не отдавали совершенно чужим тетям, даже с соседями не оставляли. Она и возразила, перестав реветь:

– У меня есть бабушка.

– Бабушка тоже уехала. Иди ко мне, моя хорошая.

Девочку словно ударили: и бабушка уехала?! Как же так? Почему не взяли Лизу? Она чувствовала себя несчастной, обманутой, обиженной. А Кира, сидя на корточках, тихонько подкрадывалась к ней:

– Мама придет. Она обещала. Не плачь, моя хорошая…

У нее были добрые глаза, ласковый голос и нежные ладони. Напуганная Лиза несмело прильнула к Кире и всхлипывала, всхлипывала… Молодая женщина взяла ее на руки, прижимала к себе и бормотала на ушко:

– Вот увидишь, все будет хорошо, ты зря так расстроилась.

– Мама правда придет? – всхлипнула Лиза.

– Конечно. А мы будем ждать ее. Будем?

Лиза кивнула, но выглядела такой потерянной и напуганной, такой несчастной, что у Киры на глазах выступили слезы. Она поцеловала девочку в щечку и снова прижала к себе.

– Кира Игоревна, – сухо сказала директриса Мария Павловна, – не стоит обещать то, что никогда не сбудется. И второе: если вы будете так переживать за каждого брошенного ребенка, до старости не доживете. Девочка поплачет и забудет. У детей потрясающая способность сохранять себя.

– Я побуду сегодня с ней? – предложила Кира.

– Побудьте. Сегодня и завтра. А потом – на общих основаниях.

– Хочешь, Лизонька, я угощу тебя конфетой? – сказала Кира, идя с малышкой на руках вверх по лестнице. – У меня есть потрясающая конфета – большая и вкусная. «Гулливер» называется.

Конфета и правда оказалась гигантской, девочка не смогла ее осилить. Да и нужна ли конфета, когда мама ушла, а Лизу оставила? Весь день грустная малышка была под присмотром Киры, которая работала в детском доме воспитательницей. Вечером она отвела девочку в спальню и сидела рядом, пока кроха не уснула.