Петля Антимира

Двести тысяч! Пригоршня сжал кулаки. Да пусть они в аду сгорят, эти деньги, зачем они мертвецу?! Дело не в деньгах, хотя очень часто – очень, очень часто! – дело бывает именно в них, но сейчас – нет! Помимо денег было кое-что еще, а точнее – кое-кто. Был Химик, который, если Пригоршня правильно понял громыхания Ведьмака, сейчас уже в вышке, то есть, по сути, в плену. Была девчонка, которую он едва знал, но которая сидела сейчас в холодном подвале, держа на коленях голову умирающего отца…

И были другие люди. Десятки, а может и сотни. Те, что пока оставались людьми, но под действием артефакта, вставленного в глазницу слетевшего с катушек лысого скупщика, превратятся в кукол, в послушные автоматы из мяса и костей, лишенные души.

– Етить твою аномалию! – рявкнул Пригоршня в сердцах. Если бы не предложение наемника, он бы задавил в себе мысли о Химике, о Нике Кауфман и всех тех, кому из-за Ведьмака предстояло стать бездушным зомби, но теперь не мог этого сделать. Красный Ворон молчал. Пригоршня вдохнул поглубже, выдохнул и, присев на корточки, стал собирать деньги обратно в рюкзак.

– Знаешь, что такое «доминатор»? Как действует?

– Нет, – ответил Ворон.

– Это усилитель артефактов. Усилитель, а еще что-то вроде аккумулятора… От него их можно заряжать. Вот «блик» – редкая ведь штука?

– Очень.

– Я так и понял. Попадается даже реже «свояка», правильно? Поэтому Зона не заполнена людьми-зомби. Это ж как заманчиво для любого сучьего гада: мигнул человеку в глаза – и получил послушного раба. Такого… абсолютно послушного, который жизнь за тебя отдаст, кучу народу перебьет, если прикажешь. Но «блики» очень редкие и после использования портятся, поэтому зомбарей мало… было мало. А теперь Ведьмак свой арт может раз за разом заряжать. Я думаю, что для этого артефакт нужно просто класть в центр «доминатора». Тот вроде небольшого обруча, понимаешь? И там, в центре у него… уух! Все плавится, течет – будто дыра в, не знаю, в подпространство какое-нибудь. Кладешь туда артефакт, он заряжается, потом достаешь и снова пользуешься. Прикинь, что будет дальше, если Ведьмак станет постепенно увеличивать отряд послушных зомбарей, превращать их в армию? Это раз. А два – Химик с девчонкой.

– Дочкой научника? – уточнил Ворон.

– Ну да. Она ж там одна, среди волчар этих. И Химик теперь, наверное, тоже там. А когда человек у тебя в голове много часов просидел, – Пригоршня упер указательный палец в висок. – Начинаешь ощущать с ним какое-то, мать его, родство.

Застегнув рюкзак, он выпрямился, поглядел по сторонам и сказал:

– Ладно, значит, ты на деньги больше не претендуешь вообще, так? Хоть что-то радует. Теперь два вопроса, наемник, которые нам осталось решить. Первое: куда снова заныкать рюкзак? Обратно в «карман» я его совать не хочу, там труп. Надо найти подходящее место, чтобы никто не наткнулся. И второе: как нам с тобой проникнуть в эту чертову вышку?

* * *

Когда Архар и начальник охраны вышки Барс бросили в клетку дергающегося гипера, Ника Кауфман вскочила. Он покатился по устланному тряпьем полу, размахивая длинными руками.

– Куда?! – крикнула она. – Суньте его в другую клетку!

– Теперь неважно, – отрезал Барс. – А с этим что?

Пока гипер содрогался и скреб ногтями пол, он шагнул внутрь, присел над лежащим на спине Артуром Кауфманом. Нахмурился, выпятив похожую на утюг челюсть. Архар стоял в открытом проеме, сложив руки на груди. Барс взял Кауфмана за горло.

– Что ты делаешь?! – Ника попыталась оттолкнуть его, но Барс грубо пихнул ее, отбросив к стене.

– Пульс щупаю, дуреха, – буркнул он, вжимая пальцы в шею Кауфмана. Прислушался, покачал головой и выпрямился.

– Идем, Архар, – сказал он, перешагивая через дергающегося гипера.

Лязгнула решетка, они вышли из подвала, закрыли вторую дверь. Ника сделала осторожный шаг к отцу – чтобы приблизиться к нему, нужно было пройти мимо гипера. Тот поднял голову, вцепился в ее ногу длинными пальцами и зашипел. Тихо взвизгнув, девушка попыталась вырваться…

…Химик зашипел, сам того не желая – звук просто вырвался из горла. Он разевал рот, пытаясь сказать Нике, кто перед ней, но не мог выдавить из себя ни слова. Чужое тело слушалось едва-едва, и когда он хотел шевельнуть рукой – она дергалась, как сумасшедшая, пробовал согнуть ноги и встать на колени – они тряслись и подгибались.

Но хуже всего было с головой. На сознание накладывалось восприятие гипера, примитивное в сравнении с человеческим, зато сильное и злое. Пространство изгибалось, будто лист тонкого металла, картинка гнулась, искажалась. Он уперся кулаками в пол, встал на четвереньки. Это было первое более-менее осмысленное движение, сделанное его новым телом, и Химик поздравил себя: молодец, можешь, теперь успокойся!

Он сжал зубы, свесив голову, уставился на свою грудь и живот. Непривычно мускулистые, худые и рельефные, покрытые короткой мягкой шерсткой. Они ходили ходуном, спазмы то и дело поджимали диафрагму. Сердце стучало отбойным молотком, в такт ударам в глазах мигал кровавый свет.