Петля Антимира

– Мы хотели его выкрасть. Уже после передачи – выкрасть из тайника майора.

– Выкрасть! – повторил Пригоршня. – Ты слышишь, подруга?.. Не слышишь, конечно. Он говорит: вы хотели украсть арт у майора. Вот просто так взять и уволочь из-под носа? Ловкачи, вашу мать! А почему вы после выброса очнулись раньше Титомира и Ковача?

– Потому что у нас были шлемы повышенной защиты, – сказала она. – Лучше тех, что у армейцев.

– Значит, вы очнулись в поезде – ночь, солдаты мертвы, майор с капитаном еще в отрубе после выброса. И вы уже знаете, что сталкеры с «доминатором» не пришли. Так почему вы не убили Титомира и Ковача? Вы же понимали: майор вам враг, он заберет «доминатор», если тот найдется. Почему не убили его, ведь он валялся в соседнем отсеке?! И капитана!

– Мы хотели, но не смогли, – просто сказала девушка.

– Не смогли?! – возмутился он, и это возмущение будто пробудило его к жизни. Боль еще была сильная, ребра ломило, шея ныла, но усталость и апатия отступали – Пригоршня был слишком живым, слишком деятельным человеком, чтобы долго тосковать, как научники, интеллигенты хилые. Он так не мог, не умел, он умел только рваться к цели, снося препятствия лбом и другими частями тела, долбить, колотить, бить, стрелять, нестись, как охреневший бык на красную тряпку, в этом была вся его суть. Чтобы сбросить остатки уныния, он стукнул кулаком по стене, плюнул на него, растер ладонью. Ника поглядела удивленно, а Химик спросил:

– Что ты там делаешь?

– Вы… вы как дети! Я что, спасать вас теперь должен?! Один в коме, другой лежит и не шевелится, третья… третья с ногами своими! И кстати, а это кто? Какого черта он там сидит и молчит, как мертвый? – Пригоршня шагнул к решетчатой перегородке. – Эй, ты! Покажи личико!

– Это же гипер, – сказала девушка, когда он просунул руку между прутьями и ткнул прикованного в плечо. – Лучше не…

Четвертый узник подвала вскочил с лязгом цепей. Взметнулись грязные патлы, и Пригоршня отпрянул, увидев бледное лицо с горбатым носом, высоким лбом и косматыми бровями.

Существо зашипело, лязгнуло короткими цепями, пытаясь дотянуться до Пригоршни. Худое, гибкое, жилистое… Длинные пальцы, шерсть, штаны из грубой кожи – короткие, до колен.

– Болотный гипер? – удивился Химик, услышавший слова Ники. – Хм, никогда не видел, только на паре любительских снимков.

– Гипер, – повторил Пригоршня тупо, пятясь от решетки.

– Ну да. Считается, что они обитают где-то в районе Блуждающего города. Способны гиперактивно двигаться в течение небольшого промежутка времени. Как ящерицы – надолго замирать, а потом бешено срываться с места. Предполагается, что это благодаря иному, чем у людей, устройству мышечной ткани.

– Подвязывай шипеть, дурила! – прикрикнул Пригоршня на гипера, смущенный своим испугом.

Тот снова присел и стал пялиться на людей, приоткрыв рот. Крупные зубы поблескивали в тусклом свете, длинные пальцы шевелились. Пригоршня сделал еще пару шагов назад, потер лоб, мотнул головой и указал на неподвижного профессора.

– А с этим что?

– Его пытали, – сказала Ника.

– С виду никаких ран нет.

– Ведьмак ломал его психику. С помощью артов. И… сломал.

– Но зачем? Что такого твой батя знает, зачем Ведьмаку его пытать?

– Он знает, где спрятаны деньги, – пожала плечами она.

– Чего-о?! – удивился Пригоршня. – Нет, стой, какие деньги… Ты про те, что у майора, которые он собирался отдать за «доминатор»? Про пять миллионов долларов? Но они у Титомира в рюкзаке!

– Нет, – покачала головой девушка. – Мы их забрали из тайника в поезде. Майор с капитаном лежали рядом, их не тронули, но деньги забрали. Переложили в рюкзак и принесли сюда, чтобы купить «доминатор» у Ведьмака. Но в последний момент отец решил не входить с ними в вышку. Он спрятал их сам, чтобы даже я не знала, где они. Поэтому Ведьмаку не было смысла трогать меня, и он…

Ника показала на отца и отвернулась. Пригоршня выругался, вспоминая рюкзак на спине майора – так там никаких долларов не было? А он-то губу раскатал на целый километр! Хотя, что ему сейчас с тех денег? Сейчас бы жизнь сохранить.

Он спросил:

– Так Ведьмак узнал, где деньги?

– Узнал, – едва слышно пробормотала она. – Узнал… покалечив папе психику.

– Фух, ну и денек! То есть – уже ночка! В общем, сочувствую, подруга. А ты мне посочувствуй. Слушай, ты так замотана, вот меня раздражает, что я тебя толком разглядеть не могу. Можно получше рассмотреть? – он присел возле нее, протягивая руку.

– Прекрати! – Ника отпрянула, когда он стащил с ее головы шерстяной платок.