Петля для полковника

А что же Масленникова? Суд отменил решение общего собрания ЖСК и рекомендовал снова рассмотреть вопрос о приеме Киреева. При этом упоминалась статья Гражданского кодекса РСФСР, которая гласит, как помнил Павлов, что предметы обычной домашней обстановки, обихода переходят к наследникам, если они проживали совместно с наследодателем до дня его смерти не менее одного года. Киреев прожил с матерью пятнадцать лет. Но он ведь претендует не только на утварь и предметы обихода, а на квартиру в целом. Нигде в наследственном праве не говорится о наследовании жилой площади. В кооперативах наследуется пай, но не площадь. Масленникова не случайно акцентировала в своем решении факт длительного проживания Киреева с матерью. А далее она указывала, что Кирееву негде больше проживать, поскольку по месту прописки живет его взрослая дочь с семьей. Вот и выписка из ДЭЗа по улице Даргомыжского: в двухкомнатной квартире фактически две семьи, трое малолетних детей — дочь Киреева от последнего брака и двое его внуков. Действительно, тяжелая ситуация. Есть и еще одна деталь: муж старшей дочери Киреева на Даргомыжского не прописан. Значит, она разведена? Вряд ли она мать-одиночка, детей-то двое. Значит, разведена. Тоже осложняющее ситуацию обстоятельство. Киреева М. В. женщина еще молодая, тридцати с небольшим, надо же дать ей возможность и личную жизнь устроить. Как-то даже неладно — у отца жизнь сложилась, у дочери — нет. Наверное, это тоже гнетет Киреева.

Пришла Масленникова.

— Ирина Даниловна, я посмотрел дело, действительно неординарная ситуация. Вы беседовали со старшей дочерью Киреева?

— А зачем? Она претензий не предъявляет.

— Старшая дочь Киреева должна была быть вызвана в суд и опрошена.

— Да что еще прояснять! Вы бы видели этого человека, Киреева! До сих пор в таком горе после утраты матери! — возмутилась Ирина Даниловна. — Рядом ребенок, жмется к отцу, словно чувствует, что вот-вот лишится крыши над ходовой. А там уже сложившийся быт. Ребенок ходит в детский сад рядом с домом, в спортивную секцию, тоже недалеко. И все это ломать? Мы же люди и должны понимать…

— Все так, но Киреев не единственный наследник, и здесь, — Павлов постучал карандашом по обложке папки, — должно быть это сказано.

— О господи, — вдруг вздохнула Масленникова, — подождите, Александр Павлович… Вспомнила! Ко мне приходили две женщины. Точно! Сестры его! С жалобой на милицию и нотариат. И я их отправила в отдел юстиции… А что же они тянут? Замоталась, — она сокрушенно покачала головой, — это у вас в прокуратуре, видимо, свободный режим, а у меня — конвейер.

XI

«Человечек, — определила про себя Люся, едва увидев Балакина. — Осколок от человека». Почему так, не могла понять. Почувствовала, и все. Она увязалась с Борисом и Виноградовым в «Зеленодолье» получать продукты, потому что хотела на обратном пути заехать в Малаховку, в тот магазин, где много лет проработал Борис. Скопилась определенная сумма, та, на которую можно не просто купить что-то, а вообще можно покупать: прийти в хороший универмаг и не ломать голову выбором — если я куплю то-то, уже не смогу купить того-то, а купить и то, и другое, и третье. Вот такая сумма впервые в жизни скопилась в семье Люси и Бориса Пастуховых. Выписывая накладную, Балакин покосился на Люсю. На ней был индийский брючный костюм — Лида себе купила, но он ей мал оказался, уступила. Костюм, между прочим, из «Березки» — Люсе он очень нравился. Модно, ярко, кругом заклепочки, удобно и не жарко, но Балакину, видно, броский наряд не по душе пришелся.

— Давай, иди, получай… — протянул накладную Борису. — В следующий раз, — опять бросил на Люсю тяжелый взгляд поверх очков, — разделяй дела и пленэр. До четверга, привет…

Люсе стало совестно. Надо было остаться в машине с Кириллом. Но не хотелось. Настроение у него было не ахти, он не балагурил, как обычно, не рассказывал интересных историй из своего спортивного прошлого, о чем-то думал явно озабоченно. Неужели из-за вчерашнего? Люся вспомнила, как после закрытия Кирилл из-за какой-то ерунды сцепился с Лехой, безобидным парнем, который приходит убирать тару за двадцатку в месяц, на красненькое-то Лехе не хватает в нынешних условиях. Так что сидеть рядом с угрюмым Кириллом ей не улыбалось, и она пошла следом за мужем в контору.

— Кирилл, ты сейчас на Егорьевское ориентир бери, — сказал Борис, когда они покончили со вторым складом — получили телятину. До этого на первом они загрузились огурцами, зеленым луком, творогом. — Там я покажу, как к Малаховке повернуть.

Магазин выглядел непритязательно. Казалось, что и товар в нем на самый повседневный, самый невзыскательный спрос. Но так лишь казалось.

Люся с Кириллом потянулись вдоль прилавков, а Борис сразу прошел к Фоме Фомичу, своему бывшему директору.

— Знал, что ты рано или поздно вернешься.

— Здравствуйте, Фома Фомич, — Борис широко, даже заискивающе улыбался: неужели, робел, он все-таки утратил расположение этого милого старика? — Я по дороге завернул.

— Тянет, однако, к нам?

— Честно говоря, скучаю без коллектива. Без вас, — признался Пастухов.