Петля для полковника

— Рассказал-то ты все красиво. Только мы ничего не докажем. Никто не подтвердит дачу взятки. Тем более улика против Виктора была. И уж я-то знаю, как все обстояло ... — Она фыркнула презрительно. — Нашли они ту заветную балакинскую накладную. Леха, сволочь, ее собственными руками Быкову дал.

— А как же эта накладная у Лехи оказалась? — недоверчиво спросил Федор.

— Случайно. Виктор с ним расплачивался и впопыхах вместе с деньгами...

— Не говори глупости, Лида! — притворно возмутился Преснецов, суеверно покосившись на урну. — Я давно и хорошо знал Витю, знаю, как он был деловит и аккуратен. Не мог он так небрежно обойтись с документом! А вот эта шайка Пастуховых и могла дать накладную Лехе, я уверен, они дали и еще заплатили прилично. А такое сокровище, как Леха, за деньги все, что хочешь, сделает. А теперь вот нам с тобой нужно найти человека, который способен за деньги добровольно сесть в тюрьму.

— Феденька, это я с перепоя, а ведь ты — трезвый. Виктор виноват, и мы это знаем. Все. Точка. Пастуховы ни при чем, не думаю, чтобы...

— Ты меня слушай. Дачу взятки мы действительно не докажем, — резко перебил он Лидию. — Но мы обязаны реабилитировать Витю. Почему ты плохо думаешь о нем? Да как ты смеешь! Он чист, и доказать его чистоту — наш святой долг! — Федор указал на урну и увидел, что Лидия сейчас зайдется в рыданиях, поэтому поспешил снизить патетический тон и добавил буднично: — Нам нужно скомпрометировать Быкова. Следствие поведет другой человек, истина восторжествует... Ну хотя бы обелим Витю, и ты будешь спокойна за свое имущество... Его у тебя не конфискуют. Посмотри сюда, — он протянул Лиде «Неделю». — Вот как они ведут следствие. Вот их уровень. Дали фоторобот: опознавайте, граждане... Да под этот фоторобот кто хочешь подойдет!.. В общем, послушай меня, — и он раскрыл перед ней свой хитроумный план.

Лида молча взяла «Неделю», включила верхний свет, долго рассматривала снимок.

— Довольно стандартная внешность... — наконец сказала она. — И знаешь, у меня есть один знакомый. Только он запросит много.

— Пять тысяч за посадку, пять по освобождении... — сказал Преснецов. — Я вхожу в долю. И кроме того, я дам тебе в долг, пока с Витюшиных вкладов не снимут арест.

— Спасибо, — сказала Лида. — Но с тем человеком я буду говорить сама. И тебя с ним знакомить не стану.

— Как угодно, — быстро согласился Федор. — Мне, собственно, и не нужно...

— Учти, у этого человека есть стопроцентный повод свести с Киреевым счеты. — Холодный тон Лидии, то, как она назвала мужа по фамилии, потрясли Преснецова куда больше, чем ранее — испитое Лидино лицо и урна с прахом на обеденном столе. «Как он мог с ней жить?» — вдруг отрешенно подумал Федор.

Через день Преснецов, изменив на всякий случай голос, позвонил по указанному в «Неделе» телефонному номеру и сообщил, что человека в японской куртке он видел в воскресенье в Измайловском парне — этот человек продавал чеканку.

Лейтенант Сиволодский немедленно связался с кооперативом художников, устраивающим на Измайловских прудах выставки-продажи, и по регистрационному листу и описанию внешности установил, что в убийстве Киреева можно подозревать Ильина Сергея Михайловича, художника-любителя, лаборанта одного из заводов.

III

Следователь по особо важным делам полковник милиции Быков допрашивал этапированного из лагеря осужденного гражданина Треухова. Они были знакомы давно — следствие над «отцами» столичной торговли шло почти три года.

Быков помнил этого человека выхоленным и вылощенным, в костюме британской фирмы «Золотой лев» — кто бы мог подумать, что вот этот, с отросшей щетиной, тот самый Треухов.

Этапированный явно не понимал, к чему клонит следователь. Но он изучил Быкова неплохо и держался настороженно. Маленький крен — и дело может быть пересмотрено ввиду открытия «новых обстоятельств», как говорят юристы. А тогда... Двадцати пяти лет теперь не дают...

Леониду Аркадьевичу было и жутко, и любопытно: скорее бы полковник до главного дошел, прямо сказал, что еще собирается «подвесить». А эти обсуждения, почему он, Треухов, удовлетворял все ходатайства на получение автомобилей, если они подписывались Виктором Киреевым, — это разговор в пользу бедных.

— Вячеслав Иванович, — заговорил Треухов тем вкрадчивым голосом, которым давал понять директорам торгов, что без определенных отчислений с их стороны в его личный карман он им не даст возможности выполнить план (а что следует за невыполнением, они и сами знали), — все эти письма настолько обсосанный леденец, что, должно быть, не стоит им услаждаться. Мы с вами люди конкретные и деловые. Что вас интересует?

— Меня интересуют связи Киреева, все связи, — Быков выделил голосом последние два слова.

Треухов усмехнулся:

— Это не моя информация, и вы это знаете. Я встречался с Киреевым как с журналистом, не более того.

— У кого же были дела с Киреевым?

— Задайте этот вопрос ему.

— К сожалению, не могу. Он убит.

Лицо Треухова вытянулось. Он помолчал, потом спросил:

— Давно?

— Около двух недель назад.

— Печально...