Петля для полковника

Сергеева так холодно посмотрела на девочку, что Киреев сразу понял — своих детей у нее пока нет.

— Хорошо, — сказала она, поправляя обеими руками прическу, словно перед ней сидел не мужчина, а так... нечто. — На вас, гражданин Киреев, поступили сигналы о противоправных поступках.

— Минутку, Татьяна Львовна. Я, кажется, несмотря на сигналы, не совершил доказанно противоправных действий, чтобы вы могли именовать меня гражданином. Так что в социальном отношении мы с вами пока на равных, и будьте любезны...

Сергеева наконец увидела его. Посмотрела с минуту в лицо, криво улыбнулась:

— Ради бога... Привычка. Так вот, товарищ Киреев, на каком основании вы сняли пломбы, — она придвинула к себе какие-то документы, — с опечатанной участковым инспектором двери квартиры номер двадцать три дома номер два по улице Алых Роз, в которой до апреля этого года проживала умершая Киреева?

— Прежде всего умершая, как вы говорите, — он печально потупился, — умершая Киреева — это моя мать, вот ее бабушка. А снял пломбы я невольно. Я живу в этой квартире, и, выходя утром, даже не заметил, что сорвал. Поставил об этом в известность нашего участкового. Но я напомнил ему, что квартира отходит мне, поэтому ему не стоит волноваться и повторять неуместные манипуляции с пломбами.

— Как это не стоит волноваться? — Сергеева надменно подняла брови. — Вы, товарищ Киреев, что, не знаете закона?

— Я все знаю, Татьяна Львовна. Я понимаю, что после смерти мамы я должен был выехать из квартиры, в которой прожил с семьей более пятнадцати лет, ведя при этом общее с родителями хозяйство. Оставлять насиженное место, отлаженный быт...

Он вовремя сказал о ведении общего хозяйства, отлаженном быте — на гладком, покрытом персиковой крем-пудрой лице Сергеевой появилось замешательство.

— Позвольте, — медленно проговорила она, — какое общее хозяйство?.. Вы же прописаны в другом месте. На улице Даргомыжского.

— Совершенно верно. Но я пятнадцать с лишним лет жил с матерью, вел с ней общее хозяйство. Людские судьбы складываются настолько по-разному, что... Татьяна Львовна, моя больная мать не могла жить одна. А я не могу сейчас вернуться туда, где прописан. В той квартире проживает моя замужняя старшая дочь от первого брака со своей семьей — мужем и двумя детьми. На площадь к своей нынешней супруге, ее маме, — он кивнул на Леночку, сонно покачивающуюся на стуле, — я тоже не имею морального права: там, в комнате коммунальной квартиры, буквально ютятся моя теща и свояченица. Куда же нам деваться? Честно говоря, я был крайне удивлен, когда увидел эти пломбы. В отделении милиции прекрасно известно, что на правлении кооператива, к которому относится дом два по улице Алых Роз, сейчас решается вопрос о моем приеме в члены ЖСК и передаче квартиры матери мне как сыну и единственному наследнику. Вопрос в стадии оформления.

— Так... Следовательно, проживать по месту своей прописки и прописки своей жены вы не можете. Документы у вас с собой?

— Простите, какие?

— Ну, на квартиру, меня интересует выписка из домовой книги по улице Даргомыжского. Документы по месту прописки вашей жены. Копия заявления в ЖСК. Мне ведь нужно реагировать.

«В конце концов эта муть, склока семейная, перетрется. Есть пломбы, нет пломб... Говорим о человеческом факторе, а в формальности упираемся, как бараны в новые ворота. Действительно, какие же могут быть пломбы, когда в квартире живут люди?» — подумала Сергеева, но, словно споткнувшись о свою мысль, тут же спросила недоверчиво:

— Одно неясно, гражданин Киреев, если вы находились дома в момент опечатывания дверей, почему не вышли, не отозвались?

Он неопределенно пожал плечами, но нашелся довольно быстро:

— Вероятно, дело происходило утром. Жена ушла на службу, дочку увела в садик, а я, видите ли, Татьяна Львовна, человек свободной профессии. Я вполне мог накануне этого события всю ночь работать. После этого я так сплю, хоть канонада — не услышу.

Она вяло улыбнулась.

— Счастливый вы человек. Так вы поняли, какие документы вам следует принести?

— Разумеется. Думаю, в самом скором времени я принесу вам и копию постановления правления о моем приеме в члены кооператива. И все ваши вопросы окажутся автоматически сняты.

— Что ж, я очень рада, что недоразумение так легко разрешилось. Всего доброго, товарищ Киреев. Но не тяните, это в ваших интересах.

«А что, собственно, мне тянуть? Бумаги подделывать мне не нужно, — подумал он. — Одного я не выяснил, кто же заявил на меня в прокуратуру? Соседи?»

— Извините, Татьяна Львовна, я заранее готов принять ваш отказ, если мой вопрос нарушает служебную тайну. Но не могли бы вы объяснить, кто пожаловался? Повторяю, начальник отделения милиции, начальник паспортного стола полностью в курсе дела и в виде исключения...

— Да-да, — кивнула Сергеева, — сигнал поступил не из милиции. Пришло письмо за подписью граждан Киреевой и Пожарской.

— Вы знаете, что это мои родные сестры? — потрясенно спросил Киреев.