Петля дорог

Ирена нахмурилась. Помолчала, разглядывая пустой клетчатый листок; подняла взгляд. Все присутствовавшие на заседании почему-то смотрели на нее — только профессор, ухватившись за сердце, глядел в окно. Полагая, наверное, что один только вид свежего воздуха способен его успокоить.

— Вот кому я завидую, — с ноткой горечи сообщила Карательница. — Это у нас, господа, нервы. Все это нас касается. А у госпожи Хмель совсем другие интересы. И если в один прекрасный день весь наш институт сгорит синим пламенем — госпожа писательница, вероятно, даже не обратит внимания…

Ирена представила себе языки пламени над административным корпусом. Осадная башня на клумбе, таран, сшибающий гарпий у входа, полуголые варвары, десятками гибнущие от рук госпожи Карательницы…

— Господа, — полная женщина-доцент постучала по стеклышку часов. — Не время ли закругляться?..

И только когда члены кафедры, облегченно вздохнув, высыпали в коридор, Ирене пришел на язык хлесткий и остроумный ответ.

* * *

— Ирена, вы меня подбросите? — спросил профессор восточной литературы. Он жил на окраине университетского городка и никогда не упускал возможности напроситься к Ирене в попутчики.

— Я ненавижу стерв, Ирена. О, как я ненавижу стерв. Моя первая жена была стерва… Знаете песенку — «как берутся стервы из хорошеньких невест»?.. И тем более приятно видеть рядом женщину, которая… осторожно, автобус!!

У профессора была скверная привычка — он изо всех сил помогал Ирене вести машину. Всякий раз подпрыгивал на сидении и в ужасе указывал на неминуемую, с его точки зрения, опасность.

Автобусы вывернули из-за угла — их было три. У ворот общежития их поджидали: рюкзаки, баррикадой сваленные поперек тротуара, перегораживали дорогу пешеходам, а румяные студенты галдели и приветственно махали разноцветными спортивными шапочками.

— У людей каникулы, — завистливо констатировал профессор.

Ирена притормозила.

Прогулять лекцию госпожи Хмель считалось среди студентов обычным делом, зато и радость, с которой обычно приветствовали Ирену, была совершенно неподдельной. Выбравшись из машины, она сразу же оказалась в кольце — молодые люди, оттеснив девушек на задний план, дурашливо сражались за право поцеловать Иренину перчатку.

— Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте!

— Госпожа Хмель, поедемте с нами!

— Госпожа Хмель, разрешите поприветствовать…

Она, конечно же, не успевала ответить сразу всем — ограничивалась кивками и улыбкой. Ажиотаж понемногу спадал, кольцо ребят вокруг Ирены редело, и через несколько минут она осталась в обществе двух своих старинных почитателей — имен она, к своей досаде, никак не могла вспомнить.

— Госпожа Хмель, — нерешительно попросил высокий тощий очкарик. — Вы мне автограф… можно? Я специально за журналом гонялся… Тем номером, где ваша повесть…

Она смутилась, как бывало всегда, когда студенты заговаривали о ее публикациях. Кивнула.

— Говорят, скоро выйдет книжка?.. Госпожа Хмель, скажите, пожалуйста… — очкарик замялся. — Почему у вас всегда все так плохо кончается?

— Так уж плохо? — она усмехнулась, скрывая смущение. — Герой погиб — это, конечно, жаль, но ведь он знал, на что идет…

Парень покраснел:

— Дело не в том… Плохо, что его девушка вышла замуж за барона. Плохо, что… ну, в общем, это…

— Вы сознательно… м-м-м… расчленили образ романтической легенды? — негромко спросил второй, широкоплечий и мощный, но с детским круглым лицом.

— Совершенно сознательно, — она посмотрела круглолицему в глаза, но он не смутился под этим взглядом. По-взрослому поджал губы:

— Получается, что это… разрушение романтики, приземление… Что это — ваш фирменный творческий метод?

Она задумалась.

Студенты суетились вокруг автобусов, очкарика кто-то дернул за рукав, а круглолицего окликнули; в машине нетерпеливо возился профессор.

— Мы поговорим об этом в будущем триместре, — сказала она, садясь за руль. — Счастливых каникул…

— И вам счастливо, госпожа Хмель… Пишите побольше…

— Бедные мальчики, — сказал профессор, когда автобусы скрылись из виду. — Женятся каждый на своей стерве — и станут, как все… Вот скажите, Ирена. Когда я открываю книжку — я хочу отдохнуть, я хочу наркотика… А стерв мне и в жизни хватает…

— Не надо было с ней связываться, — сказала Ирена, вспомнив Карательницу.

— Нет, не то… Знаете, почему я не могу читать ваших рассказов? Потому что если дама в кринолине, а мужики в кольчугах и с мечами — мне хочется сказки, Ирена. Иного, так сказать, мира… мироустройства… чтобы были лесные духи, гномы там разные, кровавые войны, жестокие законы… любовь… А не бытовые, простите, разборки с печальным исходом.

— Я подумаю, — сказала она. И это не была отговорка — она действительно собиралась подумать, а как ее мысли соотносились со словами профессора — дело третье.

— Вы только не обижайтесь…

Она притормозила перед профессорским домом.

— Ох, спасибо, Ирена… Желаю вам творческих успехов. И хоть немножко отдохните в каникулы…

— Спасибо. Вам того же…

Профессор поставил одну ногу на землю. Задержался, будто раздумывая, обернулся:

— Ирена… Вы напрасно думаете, что все мужчины в мире — самовлюбленные эгоисты.